Обманутые этими торжественными заявлениями, или скорее, устрашенные ужасами анархии, частные конфедераций соединились в одну общую, чтобы требовать восстановление общественного порядка от сейма, собранного под покровительством России.
Знатные поляки сделали даже глупость, послав к царице четырех полномочных послов благодарить ее от их имени за участие, которое она удостоила принять в восстановлении порядка в речи посполитой, и умолять ее от имени всего народа обеспечить ненарушимость того, что будет установлено членами сейма для поддержания мира и соблюдения прав всякого гражданина.
Однако царица снова приказала уверить речь посполитую, что она, в качестве друга и союзника, сильно заинтересована исходом волнующих страну смут. Шутники могли бы заметить, что интерес этот был действительно очень велик. Предоставим им увеселяться: тебя занимаете ведь серьезная сторона дела.
И так все шло, как ты видишь, хорошо, но не это конечно требовалось нашей доброй соседке; и едва сейм собрался, как она приказала внести в него предложение о постоянном содержании в Польше, вспомогательного корпуса русских войск для поддержания общественного спокойствия.
Хотя еще в Бирзенском договоре; (le traite de Brizen) имеется по этому вопросу соглашение Петра I и Августа II, однако это предложение слишком явно влекло к порабощению народа, чтобы пройти, не подняв оппозицию. Однако, оно все же бы прошло, если бы ему не воспротивились четверо патриотов и не попытались указать своим согражданам на опасность.
Русский посланник при речи посполитой верно оценил их шаги и. Опасаясь их сопротивления планам его государыни, ночью приказал их арестовать в Варшаве, прибегнув к содействие императорских войск.
Смятение было общее.
Король и собранный сейм предписал своему резиденту в С.-Петербурге Требовать освобождения задержанных сенаторов и, чтобы добиться его, использовать около императрицы все значение, которое могут иметь просьбы короля и целого народа.
Освобождение их успокоило бы умы, но их-то и хотели воспламенить.
Совершив акт неслыханного самовластие среди столицы чужого государства, царица приняла тон нежно-наглый.
На низкие изъявления покорности и раболепные представления она ответила, «что не можете сдаться на просьбы короля и посполитой, не отказываясь от удовольствия сознавать, что оказала им самую действительную услугу (добрая душа!), что так как она действует, руководясь определенными началами, то поведение ее должно быть последовательны м; что ее министр в Польше исполнял ее повеление (о, я верю этому!), и не совершил ничего, о чем не было бы открыто говорено совещаниях с Е. И. В. (об этом не было и речи!) что приказано задержать четырех мятежников, недостойных сожалений их народа, и что вернуть их речи посполитой, значит предать им последнюю». (Заметь, пожалуйста, что из числа этих четырех предположенных мятежников один — слабый старец и один — молодой едва вышедший из детства человек — лица, которых, конечно, следуете сильно опасаться!).
