– Ваше решение? – рявкнул Пикар.
Но я видела, что Жан уже готов согласиться на что-то…
И тут за дверями, совсем рядом, раздался грохот!..
Из дневника Жана Бекле
…Грохот с каждой секундой приближался.
Все обернулись в сторону двери. Хватка пикаровских костоломов невольно ослабла. Сделав резкое движение, я вырвался, в один прыжок оказался возле станка и отклонил назад рычаг. Жуткий диск, проскрежетав еще секунду, встал.
Голова Анюты обессиленно откинулась на доски…
В тот же миг, уже непосредственно за дверью поднялся страшный крик, донеслись звуки ударов. А затем сама дверь с грохотом и визгом влетела в комнату, сорвавшись с петель.
Следом, в облаке пыли, в помещение шагнул Люка! Он был не на шутку разъярен и всклокочен. За ним с обнаженными клинками и взведенными пистолями теснились Пьер и Поль.
На них кинулись подручные Пикара. Но мои друзья быстро остановили их, приставив сабли к их шеям, а пистоли – ко лбам.
– Господа драгуны! – Побледневший адъютант полковника все же постарался сохранить видимость решимости. – Сюда вход запрещен! Господин Пикар сегодня не принимают…
– Прочь, штабной червяк! – Люка отшвырнул его с дороги, как котенка, хотя адъютант был на голову выше.
– Что? Да как вы смеете?! – зарычал тот в изумлении. – Я требую удовлетворения…
– На! – И Люка мощным ударом в челюсть отправил ретивого служаку через всю комнату – под самый станок.
Пикар опомнился и, отпрыгнув, выхватил свой пистолет.
– А ну, все назад!
В тот же миг Поль, зайдя слева, ловко выбил саблей пистолет из его руки.
– Жан, ты в порядке?
– Что за самоуправство?! – заорал полковник, прижимая ушибленную кисть к животу. – Я доложу императору, и все вы будете дослуживать в каменоломнях! Нет, все вы будете расстреляны! Во-он!..
Признаться, в тот момент его прогнозы показались мне вполне реалистичными.
Но Люка только подмигнул мне.
– Уже доложено! – И повернулся к Полю с Пьером. – Освободите-ка девицу, друзья!
Только тут я наконец вышел из столбняка и, живо отогнав приятелей, сам кинулся расстегивать, распутывать станочные ремни на монашке. При этом я, кажется, запутал их еще больше. На Анюте лица не было, она лишь невнятно лепетала: «Мерси, мерси…» Но как же славно облегала грубая ткань рясы, перетянутая натуго ремнями, все неровности этого волшебного тела!..
Впрочем, я отвлекся.
Люка по-прежнему держал пикаровских мордоворотов на мушке. Я поднял выбитый у одного из них клинок, чтобы просто разрезать ремни.
И тут Люка вдруг гаркнул:
