– Ну-с, давайте заодно отпустим и дедушку. – Как бы в предвкушении доброго дела потирая ладони, Пикар повернулся к оставшимся на стульях русским. – Где же он? Вы его видите? – с улыбкой обернулся он вновь к Жану Бекле.
Жан, косясь на меня, обводил взглядом задержанных. Уж совсем было остановился на одном благообразном старичке… Но старец сам отвел глаза.
– Право, дедушку я не запомнил, – со всем простодушием, какое только мог изобразить, признался Жан Пикару. – Да я его и видел как-то мельком. Мы сразу пошли назад.
Следователь встал из-за стола, тоже простодушно улыбаясь.
– Так может быть, он сам представится, – обернулся он к нашему ряду, – и мы его отпустим вместе с внучкой? Мадемуазель, здесь есть ваш родственник? – участливо спросил он у меня.
Вновь повисла пауза. «Видимо, вот оно, – просквозила мысль, – начало гибели!..»
– Здесь его нет, – ответила я.
Если бы следователь, приковал свое внимание ко мне одной и насел разом с простыми вопросами, он бы выиграл, а я погибла. Но, видимо, месье Пикар решил, что я уже придумала, как отпереться, и оставил меня еще на несколько секунд в покое. Он подошел к игумену Чудова монастыря, сидевшему под изразцами небольшой печурки.
– Ваше высокопреподобие, в вашей обители проживает родственник этой мадемуазель?
Игумен замялся, опустил глаза.
– Вы знаете, вполне возможно. Мы не… не всегда… помним родственные связи своей паствы.
– Но они должны быть зафиксированы в монастырских книгах, не так ли? – Пикар смотрел пронзительно-доброжелательно.
– Вполне возможно, – совсем насупился игумен.
Месье Пикар засмеялся.
Но тут Жан, видимо, успев что-то сообразить, быстро придвинулся к полковнику, почти взял за рукав.
– Господин Пикар, позвольте переговорить с вами без свидетелей?
Полковник глянул на него внимательно.
– Пожалуйста. – Он обернулся к остальным: – Выйдите все в другой зал.
Я выходила предпоследней. И на самом пороге не могла не обернуться, чтобы глянуть еще раз на месье Пикара и Жана Бекле.
Тут Жан самым невинным тоном возьми да и скажи:
– Аня, останься, пожалуйста.
Я даже вздрогнула.
Полковник недовольно напрягся. Едва ли ему пришлось по вкусу, что кто-то раскомандовался тут без спросу. Еще секунда – и он бы одернул нахала. Но Бекле уже вовсю тараторил, взяв дознавателя под руку:
– Видите ли, мы с вами французы и понимаем, что такое для француза честь женщины, тем паче, если эта честь – в его руках! Только поэтому я выдумал какого-то мифического дедушку! (Я слушала и смотрела на Поля с самой горячей благодарностью.) И не смог признаться, что мадемуазель никуда не пошла, а весь вечер, не отлучаясь, провела в моем обществе. Без иных свидетелей… (Я вся вспыхнула, но удержалась от комментариев.) Порукой тому – цветы, что стоят в ее келье, сорванные моей рукой. Право, цветы не имеют интереса лгать или преувеличивать.
