Ботва, произнес Якоб Ван дер Меер без тени насмешки. Иди грузись, ботва.
— Ненавижу, — сказал Марк Кай Тумидус, унтер-центурион ВКС Помпилии, обращаясь к воплощенному безразличию, стоявшему перед ним. Шею обожгло холодом, словно злой шутник сунул Марку за шиворот комок снега. Зябкие струйки потекли вниз, вдоль позвоночника. Расти там шерсть, серая, колючая шерсть, она наверняка встала бы дыбом. — Ты даже не представляешь, как я тебя ненавижу. Всех вас. Еще никого, никогда…
Змей и Ведьма дышали ему в затылок. Марк и не заметил, когда они подошли. Еще не до конца сообразив, что происходит, почуяв угрозу, что называется, задницей, абордажная пехота подтянулась ближе: прикрыть, помочь, вступить в безнадежный, последний бой «Дикаря».
«А я их бросил, — с тоской подумал Марк, сжимая кулаки. — Там, в деревне. Я их бросил, а они меня — нет. Давай, командир, твоя очередь лезть на рожон…»
Подчиниться? Забраться в кузов вместе с тузиками? Ледяное бешенство копилось в груди. Похрустывало, шло трещинами, искало выхода. И когда ледник уже был готов сойти вниз, круша все на своем пути, тишину — кокон вокруг трех помпилианцев — разорвал требовательный сигнал.
Он длился и длился.
Марк разжал кулаки. Шея занемела, как от анестезии. С огромным трудом он заставил себя повернуться на звук — по-волчьи, всем телом. Загонщики тоже обернулись. Похоже, они так и не поняли, что стояли — стоят до сих пор! — на волосок от смерти. Из-за поворота дороги, визжа тормозами, вывернула приземистая машина: параллелепипед на шести колесах, со скошенным передом. По лаково-черному борту тянулись две цепочки ярко-желтых символов. Разглядеть, кто сидит в машине, мешали тонированные стекла с зеркальным отливом.
Автомобиль умолк, остановился, просигналил еще раз. В резком электрическом звуке явственно сквозило раздражение. Скривившись, как от оскомины, старший выругался; во всяком случае, так понял Марк его реплику. Вояки, считай, провоцировали нападение: кинуться, пока не ждут, завладеть оружием, укрыться за грузовиками…
Марк медлил.
Обе передние дверцы машины распахнулись. Секундой позже открылась третья, задняя. Наружу выбрались двое мужчин и женщина. Вся троица — в одеждах ярко-охристого цвета: линии строгие, прямые, без украшений. На груди у каждого — слева, где сердце — было вышито изображение круга со сложным орнаментом внутри. Следом за людьми из салона выпрыгнули два оцелота и мелкий ягуар-самка. Мужчины с оцелотами остались возле машины, а женщина направилась к загонщикам. Ягуар неотступно следовал за ней, держась у левого бедра хозяйки.
