— Декурион Жгун погиб.
Дернув кадыком, Марк проглотил ком, застрявший в горле. Сплюнул под ноги, рукавом вытер пот со лба. Щеку пронзила раскаленная игла: король здешнего гнуса хлебнул сладкой инопланетной крови. Марк раздавил гадину, выругался, как еще ни разу не позволял себе, и подвел итог:
— Туземец, полагаю, тоже.
Ведьма склонилась над Жгуном, проверяя пульс.
— Мёртв, — подтвердила она.
Глядя в прицел «Универсала», Змей отыскал тело дикаря. Не дожидаясь приказа, коротким броском добрался до кустов, осторожно раздвинул ветки.
— Тоже мёртв, — доложил он через уником. — Его убили.
— Убили? Кто?!
— Вам лучше знать, командир. Дикарь весь в крови. Грудь разворочена, сердце вытащено наружу… Ему что, вскрытие делали? Твою мать! Он улыбается! Его резали, а он радовался! Так и сдох — с улыбочкой…
— Мы к нему даже не подходили. Ни я, ни Жгун…
— Кто-то из местных?
— Здесь никого не было. Я бы заметил…
— У нас проблемы, командир, — вмешалась Ливия.
Марк и сам слышал дробный топот босых ног. Похоже, сюда спешила вся деревня. Вопль Жгуна перебудил людей Ачкохтли. Встав из-за гор, заря подсветила джунгли, словно далекий пожар. Над землей стлался туман, тени — длинные, зыбкие — расчертили пространство камуфляжными полосами. Они двигались, сливались и вновь распадались. Впору было поверить, что на либурнариев надвигается гигантская многоножка.
— Змей, назад! Занять оборону! Без команды не стрелять…
Как убедить туземцев, что произошло ужасное недоразумение? Что гости не убивали их сородича? Или все-таки убили? Как, не зная языка, объяснить дикарям то, чего сам не понимаешь?
Отставить панику!
Марк слабо верил, что дело удастся решить миром. Он, конечно, сделает все возможное. Но если разговор сложится наихудшим образом… Я приму этот размен, подумал он. Жизнь деревни на жизнь Ведьмы, Змея и Скока. На мою собственную жизнь. Жгуну бы понравилось такое решение. Как тебя звали на самом деле, декурион? Было же у тебя имя и фамилия…
— Змей! Возьмите оружие и боекомплект Жгуна.
— Есть!
Они возникли из тумана: большой толпой, шумной и возбужденной. Впереди — охотники во главе с Ачкохтли. Из-за спин мужчин выглядывали женщины, дети. Приковылял, опираясь на кривую палку, старец — согбенный, плешивый, с жидкой бороденкой. Подслеповато сощурился, вертя головой по-птичьи, и вдруг с безошибочностью провидца указал клюкой на кусты, где лежал дикарь-мертвец.
Приложив ладонь к сердцу, Марк картинно развел руками. Он очень жалел, что не обладает клоунским талантом деда, и искренне надеялся, что лицо его выражает недоуменную скорбь. Мол, сами теряемся в догадках, что здесь случилось. Очень сожалеем, готовы откупиться. Вряд ли это проймет туземцев, но ничего лучшего унтер-центурион Кнут придумать не смог. Игнорируя жалкое актерство Марка, четверка молодых охотников устремилась к кустам. «Приготовиться!» — шепнул Марк в коммуникатор. Палец закостенел на спусковом крючке. Если кинутся — жечь всех без жалости, без разбора, не щадя боекомплекта.
