Аргхад между тем носился по всему дому, поминутно оказываясь рядом и заглядывая в глаза. Казалось, он будил пинками все комнаты на всех трёх этажах своей резиденции, как только что разбудил лекаря. Илья то хмурился, то усмехался, но любое выражение на его лице (неважно — одобрения или, наоборот, неудовольствия) лишь подстёгивало усердную суету Аргхада. В конце концов Илья просто закрыл глаза и расслабился, полупогружаясь в полусон, помимо воли наслаждаясь уютной какофонией звуков и запахов.
…Гудели каминные трубы; аппетитно скворчало и попыхивало внизу на кухне; зазывно звенели столовое серебро и хрусталь; журчала вода (прозрачная даже на слух); прохладно шелестели шелка, и глухо бухали взбиваемые перины; с лёгким быстрым беспорядочно-множественным топотком босых ног вползали откуда-то тревожаще-нежные благоухания. «Не спать! Не спать! Не спать!» — приказывал себе Илья и сам себя убаюкивал монотонным повтором.
И почти уже видел во сне Неллечку Дутову, мать-одиночку, её однокомнатную квартирку в блочной пятиэтажке, где в единственной комнате ровно сопит Неллечкино пятнадцатилетнее чадо, пуская слюни на смятую щекой двенадцатую страницу Корана (сорок рублей на чёрном рынке), а Неллечка, забыв о кипящем чайнике, в сто двадцать пятый, наверное, раз вспоминает тот день, когда они с Ильёй познакомились. Десять (Боже мой, почти уже одиннадцать!) лет назад; значит, в августе у них был День Роз, а вот с Толиком они едва догрызлись до деревянной, и спасибо хоть квартиру не отобрал. Да, это случилось именно в августе — Илья, как и теперь, вернулся из командировки и, сдавая отчёт в бухгалтерию треста, впервые обратил внимание на секретаршу-машинистку с коровьими, как он тогда же выразился, глазами. Но это оказалось ничуть не обидно, потому что Неллечка знала, что глаза у коров добрые, и поняла, что Илья имеет в виду именно это. Как много, оказывается, произошло в тот единственный день! Какой-то кинофильм в «Нефтянике» (они зашли со скандалом в середине сеанса и вышли, не досмотрев, а что смотрели, не помнят); и закат над палаточным городком, которого Неллечка никогда раньше не замечала; и ресторан «Белые ночи», где был, как назло, рыбный день; и несостоявшаяся драка с её записным ухажёром (Неллечка до сих пор не понимает, что с ним произошло: он и теперь, десять лет спустя, какой-то пришибленный); и ночь в гараже сослуживца, на откидных сиденьях «жигулей», с глупыми страхами задохнуться, как это, говорят, не раз бывало с другими…
