После этих рассказов Наталия ловила себя на том, что ей невыносимо смотреть на сокровища, сделанные из драгоценных камней, добываемых в Сибири. Кто знает, каких страданий стоит великолепная ваза из ляпис-лазури? Сколько ударов казацкого кнута стоил сверкающий аметист, красующийся на белоснежной шейке петербургской красавицы? Ей хотелось идти по дворцу с закрытыми глазами, потому что всякий раз, смотря на ониксы и нефриты, розовые кварцы и голубую бирюзу, она видела не их красоту, а отчаяние людей, добывающих их.
Открыто интересоваться подробностями жизни Илико было опасно — в стране действовала тайная полиция. Об ужасном обращении, которому там подвергались беспомощные, несчастные узники, можно было говорить только шепотом. Даже самые высокопоставленные люди России понижали голоса и оглядывались через плечо. Вскоре Наталия обнаружила, что и сама заражена предательским страхом, который, как яд, просачивался во все слои русского общества.
Это было одной из причин, почему она с радостью приняла приглашение своей крестной, княгини Анны Чавчавадзе, пожить у нее в Грузии. Наталия решила взять с собой младшего брата Дмитрия. Хотя тот и был счастлив в новой семье, она считала, что и ему неплохо на время уехать из Петербурга, где сам воздух был отравлен. Грузины чувствовали себя гораздо свободнее и счастливее обитателей севера, их жизнь не омрачала тайная полиция, им не грозила Сибирь.
Княгиня Анна пригласила Наталию, чтобы та подружилась с ее племянницей Ниной, но девушке было скучно с юной княжной, занятой только своей внешностью и не интересовавшейся политическими событиями, волновавшими Наталию не меньше, чем других девочек — наряды.
Когда она жила в Петербурге, ей так не хватало отца, с которым она могла бы обсудить все увиденное и услышанное. Ложась спать, она всякий раз жалела об отсутствии собеседника, который мог объяснить ей, почему все творящиеся жестокости остаются безнаказанными. Не нашла она такого собеседника и в Большом Ауле. Там все думали только о своих страданиях, о недостатке воздуха, плохой одежде и ужасном холоде.
Когда в тесной комнате плакали дети, жаловались слуги, серьезной беседы не получалось. Да и не с кем ей было вести разговоры — княгиня Анна была целиком сосредоточена на детях, которые с трудом переносили тяжелые условия плена.
Все переменилось с того момента, когда она отважилась отправиться в это путешествие в костюме индийского принца под невольным покровительством лорда Этелстана.
