— Мне бы не хотелось уезжать так надолго из дома.
— Почему бы не провести несколько ночей не дома, урвать хоть немного солнца, доставить себе удовольствие?
— При нашем последнем свидании ты советовал мне поменьше думать об удовольствиях, Марко.
Колкость вырвалась непроизвольно. Она залилась краской.
— Поскольку последний раз мы встречались на балу в Кембридже, видимо, речь шла о разумном равновесии, — предположил он.
В его голосе звучала подчеркнутая холодность. Неожиданная волна воспоминаний захлестнула ее. Осторожно улыбнувшись, Полли трясущейся рукой взяла бокал и отпила глоток.
— Нельзя ли поговорить о чем-нибудь другом? — попросила она робко.
Марко встал, подвинул стул к ее креслу и сел, положив руку на его спинку. Тепло мужского тела привело ее в состояние близкое к панике. Задерживая дыхание, она пыталась справиться с неистово бьющимся сердцем.
— Ты, — проговорил он медленно, — в том, что произошло, не виновата, в этом вина только моя. Если бы у меня было немного больше самообладания, то это никогда бы не случилось. По правде говоря… — он глубоко вдохнул, сдерживая закипающее негодование, — я рад, что ты подняла этот вопрос, Полли. Ты убежала тогда, даже не попрощавшись, у нас не было возможности поговорить начистоту.
Она прикусила губу. Близость Марко очень беспокоила ее, а то, о чем он говорил, прорывало все барьеры ее обороны.
— Мы опять возвращаемся к воспоминаниям, Марко. Оставим их в прошлом. Забудем.
— К сожалению, это забывается с трудом.
— Не хочешь же ты заставить меня думать, что хоть раз об этом вспомнил!
— Почему ты так говоришь?
Возникла пауза. Гордость заставляла ее хранить молчание.
— Я не глупец, Полли, — голос Марко прозвучал жестко. — Ты постоянно избегала любой возможности встречи со мной. Хочешь верь, хочешь нет, но забыть тебя мне не удалось.
Полли поднялась. Ноги ее сделались ватными.
— Прости, я, пожалуй, пойду, возможно, Мариетте нужна помощь…
Марко тоже встал.
— Извини, Полли. Похоже, ты находишь то, что произошло… непристойным. Но ты начала этот разговор. Не тебе же винить меня в том, что я сохранил воспоминания.
Находить это непристойным? О чем он говорит? Это был один из самых замечательных моментов ее жизни, навсегда запечатленный в сердце. Ей захотелось сесть в машину и уехать в аэропорт. Можно вынести Марко, не одобряющего ее, Марко поддразнивающего. Но видеть Марко, которому как будто… действительно небезразлично то, что произошло, — в это невозможно поверить.
