— Навряд ли они тебя заинтересуют, — отвечала она холодно.
— Мы просидели в полном молчании целых тридцать минут. Рискни.
— Я мечтала о том, чтобы эти семь дней пролетели так быстро, как только можно.
— Не слишком романтичное отношение к медовому месяцу, signora Daretta.
— Это была твоя идея. Мы прекрасно могли бы обойтись без этой демонстрации…
— Мы уже договорились, что ради Бена наш брак должен выглядеть совершенно нормальным, — сказал Марко, поднимая руку, чтобы привлечь внимание стюардессы, разносящей напитки. — Только что поженившиеся пары устраивают себе медовый месяц.
— Можно было найти оправдание…
— Бен прекрасно проведет время, родители будут его баловать. А мы имеем право на недельные каникулы. — Он нарочно выговаривал слова очень отчетливо, его голос стал жестким. — Они дадут нам время отдышаться. Заключить мирное соглашение.
— Да. Совершенно справедливо. Пока я буду напоминать себе, что все происходит ради Бена, я смогу преодолевать подступающие волны тошноты, — сказала она нетвердым голосом.
Марко на секунду смешался и бросил на нее печальный взгляд.
— Ты ловко умеешь нанести удар в самое больное место, — хрипло сказал он. — Что же такое Софи порассказала тебе во время приема?
— А что? — Она сжала руки в кулаки, тупо глядя на побелевшие костяшки. Тоскливые глаза Марко переворачивали ее душу.
— Мне кажется, что ваша милая беседа повлияла на твое поведение со мной.
Стюардесса, смуглокожая итальянская девушка с пышными формами, склонилась к Марко. С явным интересом она изучала его сухощавую фигуру. Он обратился к Полли:
— Что ты будешь пить?
— Ничего, спасибо.
— Моя жена выпьет сухого белого вина. А я буду виски. Со льдом, без воды, — заказал он по-итальянски. — Спасибо.
Он сделал огромный глоток виски и обернулся к Полли.
— Ну? Я прав? Софи опять придумала какую-нибудь гадость, а ты поверила?
— Если тебя тревожит нечистая совесть, то не стоит в этом винить меня, — резко заметила Полли. — Софи просто сказала правду.
— И что за правда? — Его темные глаза заблестели.
— Что, отбив ее дружка, заведя от него ребенка, я не улучшу взаимоотношений в семье.
Марко произнес что-то очень звучное по-итальянски. Потом глотнул еще из своего стакана и ненадолго прикрыл глаза. Открыв их, он впился в Полли напряженным взором.
— Я говорил, что не буду больше отвергать ложные обвинения, — сказал он наконец. — Похоже, в этом нет смысла, поскольку ты дала ясно понять, что не доверяешь мне. В последний раз говорю: Софи не моя подружка. Что бы она ни говорила тебе все эти годы, она никогда не была моей любовницей…
