Сначала свадьба, потом любовь | страница 61



— Я люблю тебя, Николас Стэйн, — успела произнести Кэтрин между голодными поцелуями, которыми он покрывал ее лицо. Почти материальное ощущение какого-то неведомого блаженства, казалось, заполнило вместе с завыванием бури весь приземистый домик. Наверное, это было счастье. Невыразимое словами, а само по себе удивительное счастье.

Не разжимая объятий, Ник опустился с Кэт в широкое кресло напротив мерцающего камина. Доверчиво прильнув к его груди, она чувствовала ухом движение его губ, но не могла до конца понять смысл чудесных слов, которые с них слетали.

— Ты, колючая, строптивая, невыносимая баба, знаешь ли ты, что я в первый же миг сошел из-за тебя с ума? Что я сразу понял — ты, и никакая другая?

Кэт блаженно грелась в его руках.

— Для человека, зарабатывающего свой хлеб насущный писаниной, ты на редкость слабо разбираешься в любовных признаниях, — сладко промурлыкала она. — Вот это, например, больше напоминает перечень банальных ругательств. Попробуй еще разок, Николас Стэйн, иначе я обращусь к своему адвокату.

Строгое предупреждение совсем не подействовало на Ника. В это время он, во-первых, прикусывал мочку ее уха, а во-вторых, ловкими пальцами расстегивал крохотные жемчужинки, герметично закрывавшие ее шелковую блузку аж до подбородка.

— Какое там творчество, если приходится вкалывать, как китайскому кули[2], чтобы отрыть сокровища, которые ты от меня бессовестно прячешь, моя восхитительная женушка…

Кэт задохнулась — Ник наконец справился с препятствием. Он отбросил в сторону ненужную вещь и схватил ее грудь, буквально рвущуюся к его рукам, но спрятанную в гнезде из кружев кремового цвета. Кэт охотно отдалась требовательным ласкам его пальцев, обхвативших твердые соски, сладострастно ждущие, когда же их будут трогать и любить.

Губы Ника, не отставая, шли следом за руками, но вдруг Кэт запустила обе ладони в его густую темную шевелюру и подняла его голову так, что он мог взглянуть в ее глаза.

— Не спешите, мистер Стэйн! Не хотели бы вы мне кое-что сообщить?

Как мечтал Ник в дни, полные одиночества, об этом хрипловатом, низком голосе, наполненном скрытым желанием! Он знал, что она хочет услышать, и, если она скажет, он будет заверять ее в этом каждый день на протяжении предстоящих им шестидесяти или семидесяти лет.

— Я люблю тебя, Кэтрин! Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…

Последние слова прозвучали неразборчиво, потому что, как только волосы были отпущены, Ник тут же кончиком языка прикоснулся к розовато-коричневой жемчужине, которая беззащитно затрепетала и, твердея, увеличилась в размере. Он бережно прикрыл ее кончиками пальцев и подарил второй такую же ласку. Кэт напрягла спину — где-то внутри у нее вспыхнуло чистое всепоглощающее пламя.