Олег Олегович поднял голову, покусав нижнюю губу, стал глядеть, как по липовому саду, прихрамывая, идет старик с метлой. Звали его Касьяныч, много лет назад он бригадирствовал в колхозе прончатовского отца, потом пошел на войну, потерял руку, охромел на левую ногу. "Надо как-нибудь зайти к нему", - подумал Олег Олегович и вздохнул.
- Ты прав, Гудок! - сказал он. - Тебе племянницу не припишут. От тебя всегда ладаном пахло, а я... - Он опустил голову. - Я давно руководил бы трестом, если бы походил на старика Касьяныча.
- Не хвастайся!
- Я не хвастаюсь, Гудок! - опять грустно сказал Прончатов. - Ты же знаешь, что я привязан к Ленке, не желаю себе лучшей жены, проживу с ней, банально выражаясь, до гробовой доски.
Старик Касьяныч начал подметать асфальтовую дорожку. Единственной своей рукой он обвил черешок метлы, деревянную ногу выставил вперед, зрячий глаз искоса навел на асфальт - и пошла писать губерния! Словно постукивающий и шуршащий механизм, состоящий сплошь из шарнирных соединений, Касьяныч споро продвигался вперед, оставляя за собой вычищенный до блеска асфальт. Железно шуршала метла, методично постукивала деревяшка, бренчали неснимаемые медали на груди...
- Черт с тобой, Олег, живи как хочешь! -опять обозлился Гудкин. - Что у тебя произошло с Цыцарем?
Милая ты моя деревня, родной ты мой Пашевский район! Двух часов не прошло с той минуты, как Прончатов разговаривал по телефону с заведующим отделом обкома, а Гудкин уже знает о ссоре. Ну хоть связывай руки, зашивай рот...
- Поругался! - задумчиво сказал Прончатов. - Решил ускорить события!
- Идиот!
Гудкин выругался, но лицо у него оставалось спокойным. Мало того, секретарь райкома неторопливо положил подбородок на руки, прищурившись, стал глядеть на стол с таким видом, точно перед ним была шахматная доска, а он разыгрывал труднейшую партию. У него действительно был громадный лоб, мудрый изгиб губ. Гудкин напряженно молчал, а Прончатов терпеливо ждал. "На Леньку можно положиться!" - мирно размышлял Олег Олегович.
Минут через пять Гудкин как бы очнулся - он потряс головой, хлопнув ладонью по столу, удовлетворенно ухмыльнулся.
- Ты прав, Олег! - сказал он. - Пора объявлять Цыцарю войну!
Гудкин энергично вышел из-за стола, Прончатов тоже поднялся; они подошли к окну, раскуривая папиросы, обменялись многозначительными взглядами. Затем Прончатов сквозь зубы спросил:
- Вишняков написал жалобу на меня?
- Ого-го какую!
