- Если пробоину не получим, то все кончится хорошо, - стоически сказал Прончатов. - Я вам, товарищ Евг., советую не держаться за край лежании. В таких случаях вообще ни за что держаться нельзя. Надо положиться на судьбу. Куда бросит, туда уж и бросит!
Подбадриваемый Прончатовым, фельетонист хорошо перенес ожидание опасности, а когда стало ясно, что "Волна" выправилась и прошла мимо опасных мелей и берегов, Евг. Кетской приосанился и даже что-то быстро записал в свой блокнот. Наверное, по этой причине Прончатов поглядел на него с большим уважением и со вздохом произнес:
- Вот я смотрю на вас и удивляюсь. Колоссальной выдержки вы человек, товарищ Евг.! - Прончатов вздохнул и понурился. - Вы, журналисты, вообще воспитаны на трудностях. Как это у вас в песне поется? - Олег Олегович защелкал пальцами и начал досадливо морщиться. - Ах, вот как: "Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете".
Инфарктно рокотал мотор "Волны", суденышко раскачивалось, как на море, волны били в тонкие переборки, и Прончатов немного послушал окружающие звуки.
"Хороший он парень!" - неожиданно подумал Олег Олегович о фельетонисте.
- Позвольте тогда еще вопросик, - почтительно обратился Прончатов к фельетонисту. - Совсем маленький вопросик!
- Пожалуйста! - стеснительно ответил Евг. Кетской.
- Вопрос у меня такой, - еще более робко произнес Олег Олегович. - А бывает так, что несколько строчек достаются легко?
- Бывает, Олег Олегович, - раздумчиво ответил Евг. Кетской, - но это чаще всего то, чего не замечает читатель.
- Спасибо, спасибо! - закланялся Прончатов. - Тогда я принимаю тяжелое для меня решение - сегодня не ужинать. Не будем приставать в Горищах, товарищ Евг., не будем! Если надо, чтобы ваши строчки были замечены, я на все пойду... Желаю вам счастья на пути к постельному белью!
Когда Евг. Кетской вышел, Прончатов откинулся на спинку дивана и принялся весело, добродушно хохотать; прохохотавшись же, он кликнул Яна Падеревского.
- Янус, - торжественно сказал Олег Олегович старшине. - Я не буду есть!
- Да что вы, Олег Олегович! - удивился Падеревский. - Из-за этого паршивца спать с пустым желудком! Идите за корму, там все приготовлено и прикрыто от него брезентом. А какая копченая стерлядка!
- Исчезните, Ян! - ответил Прончатов и усмехнулся. - Крутите свой штурвал, чтобы утром быть в Ула-Юле.
Еще раз усмехнувшись, Олег Олегович склонился над докладом и через секунду увлеченно писал, хотя краешком уха слышал все, что происходило вокруг него: и как вернулся с сырым бельем Евг. Кетской, и как ругался с ним из-за наволочек Ян Падеревский, и как фельетонист вторично поднимался наверх, ибо нашлись два матраса. Прончатов оторвался от доклада только тогда, когда на лежанке фельетониста раздался тоненький, заливистый храп и стали доноситься жалобные, мальчишечьи стоны.
