Телефон звонит, а она поет. Звонит, а она не подходит. Наконец берет трубку, а из нее грубит голос Нади:
– Совсем оглухела?
– Чего надо? – отвечает ей тем же Евгения.
– Знала бы причину, по которой я тебе звоню, ноги бы мне целовала!
– Ну уж и ноги!
– В общем, Володя приглашает нас в ресторацию. Ему вчера подполковника дали!
– Кого – нас?
– Тебя и меня! Или ты на сегодняшний вечер уже со своим Алексеем уговорилась?
– Не уговорилась. Да он уже и не мой!
– Так быстро? И ты переживаешь?
– Рыдаю! Знаешь, чем полы мою? Своими слезами!
– Вова, кроме нас, еще трех своих друзей пригласил. Самых близких, из летунов. В смысле летчиков.
– И жены не боится?
– Он теперь никого не боится! Правда, мой сокол?
– Так он еще и рядом с тобой?
– Со мной. Ему нравится быть рядом со мной!
– Понеслась душа в рай! Может, вы передумаете и дома останетесь?
– Нет, решено и подписано: идем прожигать жизнь!.. А дома – что? – Она понижает голос: – Дома – мама! К половине седьмого будь готова. Мы за тобой заедем.
Кто-то, она забыла, вчера собирался отдыхать в тиши и одиночестве?
Ладно, это потом. А сейчас мчимся в ванную, моем волосы шампунем «Пантин-прови», а тело – душистой пеной «Камей-шик», а надеваем… На «Том Клайм» пока денег нет, придется довольствоваться обычным платьем с толкучки для женщин среднего достатка…
Они с Надей, не сговариваясь, оделись контрастно. Надя – в бархатном черном платье. Евгения – в красном трикотажном. Красное и черное. Итальянское. И сговариваться было не надо. Купили с премии, в один день, и даже у одного продавца. Конечно, если они перейдут работать в ту самую строительную фирму, у них может появиться возможность разгула для фантазии…
Надиного кавалера она видит впервые, но по недавно появившейся привычке тут же мысленно препарирует его. Фактура у мужика неплохая: рост за метр девяносто, широкие плечи, тонкая талия, но простоват. Что же это он уставился на нее, как деревенский хлопец? Кажется, Надя говорила, у него два «верхних» образования? Выходит, образование не дает воспитания.
– У меня тушь потекла? – спрашивает она шепотом.
– Нет! – Он сразу отводит взгляд.
Вот и славно! А то рот разинул, как на ярмарке! Надежда отвернулась, чтобы скрыть улыбку, – знает ее приколы.
В отличие от Вовика ее собственные оглядки происходят незаметно: вроде скользнула взглядом, и все. Он похож на киноартиста Игоря Васильева. Только в отличие от артиста, который играет людей целеустремленных, склонных к авантюре, во взгляде Володи проступает вопрос к окружающим: посмотрите, а так ли я живу? Может, надо что-то изменить? Может, с другой ноги ходить?
