– Успокойся, Бесс, – сказала Мариза, вставая с кресла и кладя на столик вышивание. Она повернулась к Брайенне и сказала:
– Ну, что ж, пойдем, я представлю тебя королю. Брайенна тоже встала и, посмотрев на кузину, сказала нерешительно:
– Если ты считаешь нужным, сестричка…
– Да, считаю. Бесс, ну чего ты так переполошилась. Король – не Господь Бог. Сейчас мы к нему выйдем. Где он?
– На конном дворе, или уже в конюшнях…
– Найди Чарити, пускай поскорее принесет нам плащи, не то мы с леди Брайенной простудимся на ветру.
Бесс присела и выбежала за дверь. Мариза весело улыбнулась Брайенне:
– Вот какие чувства внушает наш король!
– Кузина, она же простая женщина, не привыкла видеть короля вблизи… Да и ты сама, пожалуй, немножко взволнована тем, что король впервые посетил твой дом.
– Пожалуй, ты права, – улыбнулась Мариза и, спускаясь по лестнице, спросила Брайенну:
– Ну, а ты как?
– Я спокойна, Мариза.
– Вот и хорошо. – Мариза и Брайенна остановились в холле, ожидая Чарити с плащами. Мариза взяла в свои руки узкие ладони Брайенны:
– Знаешь что, сестричка, ты не очень-то слушай сладкие речи Карла. Предупреждаю тебя, он – опытный обольститель.
– О, для меня в этом нет никакой опасности. У меня иммунитет. •
– Ну, и у меня тоже. Мы с тобой под пару, – Мариза лукаво блеснула зелеными глазами.
– Под пару – в чем? – раздался глубокий голос лорда Деррана.
Мариза и Брайенна вспыхнули румянцем.
– Уверяю вас, супруг мой, что речь шла о сущих пустяках, – пролепетала Мариза.
– Я не настаиваю, можете не рассказывать мне, – углы рта Кэма изогнулись в насмешливой улыбке. Он и не нуждался в том, чтобы ему рассказывали, потому что слышал разговор Маризы и Брайенны, и вовсе не хотел, чтобы его жена повторила слова вызова. Это действительно был для него вызов на бой, ослепительная вспышка, предвещавшая ему долгожданную победу.
Чарити бежала к ним с перекинутыми через руку плащами. Кэм взял у нее плащ Маризы, а она помогла Брайенне надеть ее – черный. Натягивая на голову капюшон, Брайенна смотрела, как Кэм окутывает плечи жены кремовой шерстяной тканью, нагнувшись к ней так низко, что его горячее дыхание обжигало ее щеку, Брайенну испугало голодное выражение в глазах шотландца; наконец он расправил складки плаща и отступил от Маризы. Брайенна опустила глаза, застегивая большую пуговицу у горла. Когда она осмелилась снова посмотреть на шотландца, выражение необезображенной половины его лица было совершенно невозмутимым. Неужели ей почудился этот жадный голодный взгляд?
