– Ничего, миссис Четем, спасибо.
– Тогда я желаю вам доброй ночи, миледи. – Миссис Четем неуклюже присела перед Бьюкененом и пробормотала:
– Желаю вам радости под кровом этого дома, милорд.
Кэм был уверен, что старая экономка желала бы никогда не видеть его под кровом этого дома. С первого взгляда она решила, что ее госпожа вышла замуж за Чудовище. Он уже привык, что люди смотрят на него с ужасом, но каждая новая царапина прибавляла душевной надсады, хотя он никому не показывал этого.
Бросив взгляд на широкую лестницу, ведущую на второй этаж, Кэм поклонился Маризе и сказал:
– После вас, мадам.
Мариза вошла в большую комнату, которая была когда-то спальней ее родителей. Нахлынули воспоминания. Она обвела взглядом стены: у камина по-прежнему висел ее портрет ребенком, на другой стене – два меча, подаренные королевой Елизаветой одному из предков Маризы, Тристаму Фицджеральду, на свадьбу. Мариза слышала, что он заслужил подарок королевы успешным применением орудия другого рода, может быть, это была не только семейная легенда, ведь любовников у Великой Королевы было множество.
Мариза услышала легкий вздох и поняла, что она – не одна в комнате. Свернувшись клубочком, в кресле дремала ее горничная, Чарити. Мариза слегка тронула ее за плечо.
– О, простите, миледи, – прошептала девушка.
– Пустяки. Помоги мне переодеться и иди спать.
Чарити расшнуровала корсаж Маризы, и платье упало к ногам молодой женщины. Чарити подняла его, перекинула через спинку кресла, расшнуровала корсет и сняла со своей госпожи несколько нижних юбок. Мариза стояла на ковре обнаженная, пупырышки выступили на ее атласной коже. Чарити быстро погрела перед камином и подала ей просторное домашнее зеленое платье из тончайшей шерсти, отороченное бобровым мехом. Потом она вынула шпильки из тугого узла каштановых волос Маризы, та с облегчением встряхнула головой, взяла со столика гребень и стала расчесывать густые пряди, закрывшие спину, и локоны, падающие на щеки, завитые утром стараниями Чарити. Потом Мариза взяла стакан уже остывшего пунша и выпила глоток за глотком.
«Ее брачная ночь – не такая, как у других, – думала она. – Она откроет свою наготу только мужу, оставшись наедине с ним. Никто не потребует от нее, чтобы она предстала перед супругом такой, как ее создал Господь Бог, – она решится на это сама. Он увидит, что она полна решимости и не боится».
Она подпоясала платье золотым шнуром; ткань нежно прильнула к телу.
