. Конечно, можно пожалеть, что не сохранилось всей деловой обстановки, которою были вызваны и наш акт, и соборное деяние, а между тем она могла бы ознакомить нас с политическими и церковными отношениями Трапезунда к Константинополю, а ранее того к Никее, когда Константинополь был еще в руках латинян. Тем не менее следует использовать хотя бы только намеки на деловую обстановку. Выписка, относящаяся к вопросу о Трапезунде, начинается с восхваления мира, превосходящего всякий ум. Читатель должен дополнить здесь рисуемую картину мира таким состоянием, которое нарушало мир, а это было прежде того времени, когда между Константинополем и Трапезундом улажен был церковный вопрос, составлявший предмет соборного суждения. Оказывается, что церковный вопрос не имел первостепенного значения во взаимных отношениях империй.
Вопрос ставился — и именно со стороны Константинополя — шире; в акте говорится об этом так: державный и святой самодержец, совокупляя все распавшиеся члены и части Ромейской империи[63], вместе со всеми другими пригласил к единению и владетеля Трапезунда, и подчиненных ему областей, возлюбленного двоюродного брата, благороднейшего, Великого Комнина и возлюбленного сына нашего смирения кир Мануила, и это не посредством переписки только, но через посольство. Всего же искреннее он настаивал на соединении его брачным родством с его царством.
Вот при каких условиях состоялось соборное суждение о церковном положении Трапезунда. В нашем акте читается по этому вопросу: «И поелику названный высокоблагороднейший великий Комнин и возлюбленный сын нашего смирения ходатайствовал перед нашим смирением и божественным и священным собором нашим об испрошении согласия державного и святого моего автократора на то, чтобы назначаемые в Трапезундскую митрополию архиереи, ради опасности морского путешествия, освобождались от необходимости являться к нашему смирению ради принятия от него рукоположения, но чтобы по благожелательному препоручению нашему получали и наречения и рукоположения на месте (т. е. в Трапезунде) от местного митрополита, как бы от нашего смирения[64]. Обсудив этот вопрос и принимая в соображение, с одной стороны, то, что вызывается согласием на уступку определенного права, с другой же — на происходящую отсюда пользу, т. е. единение ромейского племени и вместе семейный союз, мы соглашаемся на настоящую уступку и делаем следующее определение. Когда наступает время наречения духовного жениха, Трапезундская митрополия сообщает об этом в Константинополь, в патриархию, которая посылает в Трапезунд одного из синодальных архиереев или кого-либо из церковных архонтов. В его присутствии и в присутствии одного из местных архиереев, или местных митрополитов или епископов, с ведома царского уполномоченного и всего областного клира, под председательством митрополита происходит наречение имеющего быть избранным во епископы по каноническим положениям, а потом хиротония, которую совершает или посланный от патриарха, если он в архиерейском сане, или если не имеет этого сана, то другие. Вменяется в необходимую обязанность имеющих принимать там рукоположение архиереев подавать прежде рукоположения собственноручное изложение веры, т. е. святой символ. После же рукоположения обязываются во всех совершаемых ими церковных службах и священнослужениях возглашать имя нашего смирения, во свидетельство того, что и они находятся в единении с апостольским патриаршим престолом Константинополя по каноническим постановлениям. Трапезундский митрополит должен совершать хиротонию только в подчиненных ему епископиях и не имеет права совершать рукоположения митрополитов или архиепископов, ибо это право остается за константинопольским престолом. Если же сам трапезундский митрополит или другой из митрополитов позволил себе хиротонисовать митрополита или архиепископа без поручения или соизволения нашего смирения, то он подлежит каноническим наказаниям и прощениям».
