— Ну, значит, в этом мы отличаемся, — сказала Джун, протирая то место, где были кроссовки Грэфа. — Мы не думаем только о себе.
"Вообще-то думаем," — про себя ответила Джесси, не собираясь сообщать об этом Грэфу. Она позволила парню помочь ей спуститься и отошла от него так быстро, как только было возможно.
Они сели за пустующий столик. В баре осталось всего несколько человек, которым либо нечего было обменять, либо они просто не хотели.
Заметив, что одной из оставшихся была Бекки, Джесси расстроилась. Стало немного легче, когда она увидела такую же реакцию у Грэфа: ужас и отвращение, которые только усилились, когда Бекки встала из-за своего стола и, пошатываясь, направилась к ним.
Бекки никогда не была утонченной особой, а когда выпивала — а сейчас она определенно была пьяна — вообще становилась простой, как три копейки. Она схватила подол своей джинсовой юбки на уровне промежности и дернула вниз, заплетаясь ногами и споткнувшись.
— Это мой друг, — сказала она, смеясь в клубе дыма.
Грэфу точно было неудобно. Отлично. За весь тот ад, через который он заставил пройти Джесси за последние несколько дней, он мог бы и сам хоть ненадолго там оказаться.
— О-о, похоже вы теперь друзья.
Выдохнув, он медленно и натянуто ответил:
— Ага.
Бекки опустилась на стул возле Грэфа и, прищурившись, посмотрела на Джесси.
— Я была на заправке. Не похоже, что там что-то произошло.
— Она же полностью снесена, — поправил Грэф спокойным и ровным тоном.
— Наверное просто обрушилась, — сказала Бекки, закатывая глаза, и наклонилась ближе к Грэфу. — Что ты делаешь позже?
— Собираюсь не быть застреленным твоим муженьком-деревенщиной, — Грэф отодвинул свой стул назад, отстраняясь от нее. — Сбавь обороты, если не хочешь, чтобы твой ребёнок родился с циррозом печени.
"Лучше позволить белой швали
[21]идти своей дорогой," — подумала Джесси и тотчас же услышала голос своей мамы, предостерегающий, чтобы она не желала Бекки болезней.
Бекки, переводя слова Грэфа в шутку, как склонны делать все выпившие, хлопнула его по руке.
— А ты не очень-то любезен!
Он пожал плечами.
— Я не очень любезен.
До Бекки начало доходить. Джесси могла это видеть. Она знала, какой становилась Бекки, чувствуя себя обиженной или отвергнутой. Её самоуверенность была по большей части показной, и когда не удавалось больше ее подделывать, недостаток чувства собственного достоинства и тяжелый характер превращались в гремучую смесь.
Бекки неровно рассмеялась, фальшивый смех, и сказала:
