Девушка вдруг почувствовала, что Грэф стоит прямо позади нее. Она обернулась к нему, пытаясь заставить себя вновь изобразить гнев, но он схватил девушку за плечи и прижал к себе, до боли впиваясь в ее губы. От удивления Джесси выронила банку, но еще до того, как та ударилась о пол, Греф поймал ее и поставил на стол.
— Ты злишься на меня, — сказал он, учащенно дыша. — Ты злишься, потому что не хочешь, чтобы я уезжал.
— Не будь дураком, — Джесси толкнула его в грудь, но это была слабая попытка. — Я пытаюсь избавиться от тебя с тех пор, как ты появился в городе.
Не удосужившись ответить, Грэф вновь поцеловал девушку. И хотя она считала, что благоразумнее будет сопротивляться, заставить себя сделать это Джесси не смогла. Лишь обвила руками шею парня и приоткрыла губы навстречу его прохладному языку. Это все, что она могла сделать, чтобы удержаться и не обхватить его ногами, взбираясь, словно по дереву.
— Не уезжай, — умоляюще шептала она в его губы. — Не бросай меня.
— Я никуда не собираюсь, — пообещал он, целуя.
— Знаю, что не собираешься, — сказала она со смехом, переходящим в стон. — Но не делай этого.
Грэф подсадил девушку на край стола, покрывая влажными поцелуями шею, и скользнул руками под футболку, чтобы расстегнуть ее лифчик.
Давно ей не было так хорошо. Как же много времени прошло с тех пор, как ей не надо было заглушать голоса в голове, твердившие, что она — шлюха, развратница, вторя общему мнению горожан о ней. Так здорово чувствовать себя желанной, не потому что это было удобно, не потому что она была знакомой и легкодоступной. Ладно, для вампира она стала легкодоступной, даже позволяла ему касаться губами своей шеи, но она доверяла ему. Может, это было глупо.
— Клянусь богом, если нас сейчас прервет какой-нибудь придурок, я разорву ему горло.
Словно подтверждая свои слова, Грэф резко потянул вверх ее футболку, и Джесси ничего не оставалось, кроме как поднять руки, давая ему снять ее. Он наклонился вперед, увлекая девушку за собой, и она обхватила ногами его бедра. Джесси испытала легкий шок, когда он уложил ее на холодную пластиковую столешницу. Грэф выпрямился, стоя меж ее ног, и стянул через голову футболку, демонстрируя мускулистый торс, которым она тайком восхищалась днем. Боже, каких же трудов ей стоило сосредоточиться на своей лжи перед Джун и Советом, когда в паре футов от нее стоял полуобнаженный Грэф, будто сошедший со страниц календаря с «шаловливыми пожарниками». Один его вид делал ее влажной и заставлял слабеть, в предвкушении напряглись те мышцы, о которых она так редко вспоминала.
