«Война и мир», говорят, введена в Интернет, но попробуйте там прочесть «Войну и мир» – глаза спалишь и удовольствия не получишь. Рентгеноскопия великого текста, сухой паек, извращенчество. «Автоматикам» уже и сейчас нечего в себе питать духовной пищей, а лет через пятнадцать – двадцать они и вовсе рискуют превратиться в конструкции для приема информации и механических наслаждений.
Читать все равно будут. Возможно, на читателей живой книги станут смотреть как на чудаков, но художественная литература не исчезнет. Мы с вами говорили о прошлогодних писательских юбилеях. 200-летие Пушкина, с одной стороны, вылилось в народное поклонение поэту, а с другой – в неосознанный массовый протест против стандартизации человека. Новый порядок вещей, признавая Пушкина формально, фактически отодвигает его, как и всю русскую литературу, на задворки механического, подвергающегося муштре сознания. Пушкин чувствен, необыкновенно красив и богат в стихе, он как дрожжи для души, поэзия его мироточива – конечно, он не вмещается в размер духовно укороченного нового человека, он для этого мира чужак. А народ, интуитивно чувствуя это, вышел навстречу Пушкину как к одному из духовных спасителей.
На 70-летие Шукшина в Сростках собрались, как в былые времена, десятки тысяч читателей и почитателей Василия Макаровича. Такого не бывало давно. Все презрев и преодолев – и расстояния, и развал страны, и бешеные цены на проезд, съехались, чтобы поклониться писателю, бившему в колокол национального пробуждения, едва не со всех концов бывшего Советского Союза. Значит, читают, любят, чтят. Не по Интернету читают!
Читать будут и Толстого, и Достоевского из позапрошлого века, и Шолохова, и Леонова, и Шукшина из прошлого. Кого станут читать из «настоящего», из наступающего XXI века, сказать пока трудно. Уровень литературы, к несчастью, падает. Но это опять-таки вопрос из глобальных, порожденных материальной цивилизацией.
– Знают или не знают писателя, артиста, композитора, художника – это нынче, разумеется, в решающей степени зависит от того же всемогущего телеящика. Кого он пожелает или не пожелает «раскрутить». Увы, в герои теперь выходят совсем не за талант или подвиг, не за труд или самоотверженность, какую-то особую душевную самоотдачу. Вот некий Джон (по фамилии, кажется, Карпентер) выиграл недавно в американской телевизионной игре миллион долларов – и тотчас стал известен всему миру. И уже журналисты стоят в очередь к нему за интервью. А ведь вопрос-то у них у всех только один: «Что вы почувствовали, когда стали миллионером?» Маяковский когда-то говорил: «Я поэт. Этим и интересен». Ну а чем может быть интересен этот Джон? Между тем популярнейшая Книга рекордов Гиннесса, наверное, в подавляющей степени состоит из такого рода «достижений» – кто больше всех выиграл, съел сосисок, выпил пива или виски… Вот какие ориентиры для восхищения и подражания выдвигаются людям на XXI век. Разве не так?
