— Знаешь… может быть… однажды нам захочется иметь детей. И тогда лишняя спальня нам не помешает.
— Хм-м… Джо?
— Да?
— Ты когда-нибудь слышал о товаре, который называется «Тина Леди»?
* * *
Надувшийся Джо отмокает в ванне, прихватив для компании пиво и журнал про морозостойкие однолетники, а я звоню своему постоянному консультанту Лорне.
— Ты ему сказала, что не хочешь иметь детей?
— Нет. Не совсем. Я просто сказала, что еще не готова.
— Ну так объяви о готовности. По-моему, это хорошая мысль.
— Ты так считаешь?
— А почему нет? Мэг — лучшее, что у меня есть в жизни.
— Ясно. И это говорит женщина, которая внушает мне, что в случае рождения детей я к пятидесяти годам стану опустившейся замарашкой, а в магазине эта женщина всякий раз стонет: ах, у меня желудок в три фута длиной.
— Мы же не ходим по магазинам вместе.
— А то я не знаю. Просто я могу ходить по магазинам только в одиночестве, а то бы ты наверняка стонала.
— Не забывай про свое хозяйство.
— Про что не забывать?
— Про хозяйство. После родов оно изменится.
— Ясно.
— Ты понимаешь, о чем я? Впрочем, это неважно, потому что всегда можно сузить и подтянуть потом.
— Ты это серьезно?
— Конечно. Небольшая операция — и все в порядке. Тебе и губы могут укоротить.
— С чего это кому-то может понадобиться укорачивать губы?
— Знаешь… а вдруг они слишком свисают?
— Свисают?
— Да. Если они ниже лобка. Некоторые дамы не жалеют денег, только бы их укоротить.
— Какие дамы?
— Калифорнийки.
— Мать-перемать.
— Я того же мнения. Ты только представь себе. Вот ведь жизнь — с утра одна забота: а вдруг у тебя губы длинноваты?
— Нет, — говорю я. — Не могу себе такого представить.
— А если серьезно, ты подумай насчет этого.
— Насчет укорачивания губ?
— Насчет того, чтобы переехать в деревню и завести с Джо детей. Что такого уж замечательного в этом Лондоне? В городах хорошо жить, только если у тебя куча денег.
— Это неправда, — возражаю я. — Как раз наоборот. Бедняка в городе окружают такие же бедняки. Это успокаивает.
— Жизнь среди бедных людей тебя успокаивает?
— Да. Мне нравится, когда у меня за окном копошатся другие человеческие существа, далекие от процветания, которые волокут сумки на колесиках и ведут борьбу за жизнь. Если бы я жила в деревне, я бы ничего не видела, кроме деревьев. И травы. И овец. И язычников с мощной грудью, пляшущих с факелами на продуваемых всеми ветрами возвышенностях.
— Одри?
— А?
— Ты что, опять смотрела «Плетеного Человека»?
— Нет. Кино здесь ни при чем.
