Родители набросились на старого волшебника, разрывая на нем одежду, крича и требуя, чтобы он выполнил все повеления императора.
Зедда протащили на пятках до стола. Обезумевшие люди колотили его. Но когда старик обвел полным достоинства взглядом их лица, они остановились.
— Я надеюсь, теперь вы понимаете, против чего мы боремся. Мне так жаль, что я не могу развеять боль этого самого черного дня вашей жизни. Если я сделаю то, о чем он меня просит, то бесчисленное количество других детей будут тоже так страдать. Я знаю, что вы не можете поставить их страдания вровень со страданиями ваших детей, но я должен так сделать. Молитесь, чтобы светлые духи забрали их поскорее туда, где вечный мир.
Зедд ничего больше не мог сказать, глядя на отчаявшиеся лица родителей.
— Это не сработает, Джегань. — Старик посмотрел на своего палача глазами, полными слез. — Я знаю, что ты все равно не остановишься, но это не подействует.
Джегань медленно поднялся.
— В этой земле много детей. Скольких ты собираешься принести в жертву, прежде чем человечество освободится? Как долго ты будешь настаивать на том, чтобы вместо жизни в радостном будущем их ждало страдание?
В тусклом свете блеснули тяжелые цепи на шее императора, золотые и серебряные медальоны на груди, кольца на пальцах.
Зедд ощутил немой груз безнадежности. Какое будущее может ждать человечество под ярмом чудовищных идеалов людей такого рода, как Джегань?
— Ты не выиграешь, волшебник. Как и те, кто борется против человечества, чтобы простые люди прозябали всю свою жизнь. Ты даже не хочешь пожертвовать своими аморальными идеалами, чтобы спасти жизни детей. Какими бы смелыми не были твои речи, у тебя холодная душонка и слабое сердце. Ты не хочешь сделать то, что может предотвратить гибель человечества. А я сделаю.
Джегань кивнул головой, и Сестра потащила Зедда к дверям. Плачущая, рыдающая, умоляющая толпа потерявших рассудок людей окружила Зедда и Эди, вцепившись в их одежду.
Вдалеке Зедд слышал раздирающие душу крики мучающихся детей.
— Они недалеко, — сказал Ричард, отступая в тень деревьев. Он молча смотрел, как Кэлен стягивает завязки на плечах.
Одежда не пострадала за время долгой дороги в мешках. Белая ткань блестела в свете зловеще сгущающихся облаков.
Платье с прямым вырезом на груди свободными складками ниспадало до земли, на нем не было никаких украшений — ни шнурков, ни оборок. Вид Кэлен в этом наряде также перехватывал его дыхание.
