— Тебе все еще больно?
Лайбан отрицательно покачал головой, закрыл глаза и задремал. Брейган отнес мисочку с супом на кухню и вымыл. Там готовили обед несколько монахов, и брат Анагер спросил:
— Как он там, оценил мой супчик? Это его любимый.
— Он хорошо поел, Анагер. Я уверен, ему понравилось. .Анагер удовлетворенно кивнул. От тика у него подергивалась голова, и Брейгана это беспокоило.
— Это все мальчики. Больше всего страданий причинили ему они.
— Мальчики?
— Его ученики из церковной школы.
Лайбан посещал школу два раза в неделю, обучая городских детей письму, арифметике и началам священного писания. Эти занятия доставляли ему неизменную радость. «Молодежь — наше будущее, — говорил он. — Они основа всего. Только через молодых можем мы надеяться искоренить йена-висть в мире».
— И что же они? — спросил Брейган.
— Когда Лайбан, уже избитый, лежал на земле, некоторые дети подходили и пинали его ногами. Как по-твоему, теперь с этим покончено, брат Брейган?
— Я думаю, да. Все как будто улеглось.
— Все из-за арбитров. Это они сеют смуту. Правда ли, что брат Лантерн побил одного?
— Он его не бил. Тот просто упал неудачно и сам себя поранил.
— Говорят, что в столице тоже убивают, — понизил голос брат Анагер. — Говорят, там даже собираются выпустить на волю зверей. Что, если они и сюда доберутся?
— Зачем же посылать зверей сюда? Война идет на юге и на востоке.
— Да-да, конечно. Ты прав. Не станут они посылать зверей в наши места. Я как-то видел одного, знаешь? На Играх в начале этого года. Ужас что такое! Огромный. Четверо человек вышли против него, и он их всех перебил. Говорили, что он наполовину медведь. Настоящее чудовище. Нехорошо это, брат, очень нехорошо.
Брейган согласился, умолчав о том, что монахам запрещено посещать подобные зрелища.
Из кухни он вышел в огород, где тоже работали братья. Его снова спросили о брате Лайбане, и он ответил, что ему лучше, хотя в глубине души не был в этом уверен. Брат Лайбан разбит не только телесно. Какое-то время Брейган помогал сажать клубни, а потом его позвали к настоятелю.
Брейган, поднимаясь на башню, перебирал в уме свои провинности. Ему полагалось бы починить крышу в часовне, но ведь листовой свинец еще не привезли. Еще он промахнулся с краской, но это не его вина. Мешок с желтым порошком лопнул, и вместо двух мерок в чан попало добрых десять. Получилась какая-то жуткая, непотребная оранжевая смесь, которую пришлось вылить. Все это вышло из-за того, что брат Наслин одолжил у него мерную кружку.
