Так, неожиданно для себя сын архонта принял команду на Совином холме, но это его уже не радовало. За остаток дня отряд отбил еще пару штурмов. Теперь потери были серьезны. Десять человек. Из них восемь убиты, а двое покалечены так, что вряд ли когда-нибудь снова смогут взять в руки оружие.
В последний раз меотянки поднялись так высоко, что Делайс вблизи видел их перекошенные лица. В этот миг он чистосердечно поверил всему -- от боевой ярости до зверств с пленными. И все же взять Совиный наскоком им не удалось.
Делайс не знал, что противницы уже назвали холм "могилой", и что про оборону Совиных ворот в лагере Тиргитао ходят легенды. Штурмовавшие его всадницы уверяли, что там окопалось не меньше трех сотен отборного войска во главе с самим архонтом: Гекатея считали великим воином по обе стороны пролива.
* * *
Утром третьего дня едва рассеялся туман Делайс понял, что холм отрезан. Ночью амазонки предприняли вылазку и захватили валы справа и слева от Совиного. Это была смерть.
Но и умереть можно достойно. А когда остатки понтийских войск спешно отступили, чтоб сохранить линию обороны, Делайс осознал: их бросили. Он проклял день, в который родился. Ни ему, ни его товарищам не оставалось ничего, кроме как подороже продать жизнь. Свои отреклись от них, противники не сулили пощады.
Совиный держался еще четыре дня.
Неделю, в общей сложности неделю жалкий холм с горсткой озверевших гаплитов отбивался от целой армии всадниц, которые волнами накатывали на него и в конце концов уже захлестнули всю полосу валов, кроме островка с воротами.
Но всему приходит конец. В последний день Делайс оставался уже с семью товарищами. Лавина меотянок, посланная потерявшей терпение Тиргитао, взметнулась на холм сразу. Началась дикая круговерть. Молодой воин еще успел ссадить троих и навечно успокоить своим мечем, но потом ему попали камнем в ухо. Он потерял сознание всего минут на десять -- это была целая жизнь.
Когда Делайс пришел в себя, никого из его товарищей в живых уже не осталось. Меотянки с диким гиканьем носились по холму, украсив сбрую отрезанными головами врагов. Рослая, как граб, сотница добивала раненых. Она была в крови с головы до ног и умывалась ею, благочестиво благодаря богов за посланную победу.
Сначала Делайс хотел притвориться мертвым, но увидев, что "амазонки" делают с трупами, подал голос. Его скрутили и потащили вниз с холма. Навстречу на золотисто-соловом жеребце въезжала неописуемо прекрасная всадница. Сын архонта не сразу узнал царицу: раньше он никогда не видел Тиргитао в доспехах. Сейчас пленник мог смотреть только на две отрезанные человеческие головы, украшавшие широкую грудь ее лошади. Одна была совсем свежая, и кровь из нее струилась по ногам коня. Другая засохла и скалила почерневшие зубы.
