– В этом нет ничего страшного, боцман, – заметил Джон. – Я тоже люблю деньги.
– Но любите ли вы деньги так, как люблю их я, сэр? Рыдаете ли вы над каждым замусоленным банкнотом? Держите ли вы под кроватью старые кассирские сумки, чтобы иногда нюхать их?
– О… – Джон был смущен. – Я не знал, боцман. Извините меня.
Коротко кивнув доктору Боткину, Джон вышел в коридор и почти столкнулся с Боуном и Фогелем.
– Что с нашим товарищем, сэр? – спросил бригадир.
– Э-э… Все нормально. Доктор сказал, что, если будет фальцет, это даже лучше – Шланг станет петь.
С этими словами Джон повернулся и отправился по своим делам, а механики переглянулись и одновременно пожали плечами.
– Что это он сказал? – спросил Фогель.
– Я не понял. Может, издевается над нами.
– Значит, травить?
– Травить – однозначно.
Билли Опанасенко-Маглер, больше известный под именем Фабричный Билл, был популярным в своих кругах капитаном не менее известного торпедоносца «Цивилдорф», страшного оружия возмездия. Это судно покидало родные причалы только с одной целью – уничтожить очередной приговоренный революционным трибуналом корабль.
Трибунал заседал по ночам, чтобы уже в предрассветный час Фабричный Билл мог получить наводку и выйти на охоту.
Обычно в качестве прикрытия с ним выходило несколько рейдеров, однако на этот раз ему пришлось идти с крейсером.
Фабричному Биллу это очень не нравилось. Он предпочитал быть на виду, чтобы нагонять ужас уже одним фактом своего присутствия, но полковник Брицц решил иначе, и Билл не стал возражать. Полковник был авторитетным камрадом, и его поддерживал сам команданте Либерман.
Правда, Брицц не был чистокровным революционером и пробился наверх из самых низов, однако и Билл получил прозвище Фабричный именно потому, что когда-то трудился на обычной фабрике.
Он занимался изготовлением форм для художественного литья, и неизвестно, сколько лет угробил бы на эту возню с песком и гипсом, если бы ему, как и Бриццу, не улыбнулась удача – профсоюзный босс дон Ковригин застукал свою жену в объятиях своего же помощника.
Профсоюзная ячейка совещалась недолго, и ночью залитого в гипс помощника спустили в фабричный отстойник.
Дону Ковригину потребовался новый человек. Он несколько дней приглядывался к рабочим, выявляя того, кто не продаст или продаст не сразу.
Возле ваяльной камеры Билли он остановился на третий день поисков, когда молодой рабочий ваял композицию «Рао и Геймгольц».
– Ты знаешь, что я ищу человека? – спросил дон Ковригин, хитро прищурившись.
