Не перетасовав Колоду, Кул расслабился, мысленно воззвав к Судьбе. Он больше не был материальным существом, но слился разумом и волей с непостижимой вселенной, которая пульсировала в глубине Золотых Спиралей. Руки сами извлекали и расшвыривали по столу Карты.
— И что сие означает? — услышал он чей-то — кажется, Фауста — озадаченный голос.
Приоткрыв один глаз, Кул обнаружил, что Козыри лежат аккуратным кругом, точно звездочки на флаге НАТО. Портретов оказалось немного: Мефисто, Фиона, Джулия, Мандор, Мерлин. Остальные Карты оказались мелочью — двойки, тройки и четверки разных мастей. В центре же этого круга расположились семь джокеров — Карты, которые отродясь считались совершенно ненужными, а потому их включали в Колоды просто для того, чтобы не нарушать традицию.
Семья была удивлена таким раскладом. Все напряженно разглядывали диковинную фигуру, пытаясь постичь смысл предначертания, когда зал минарета наполнился неожиданными звуками.
Одно из зеркал, до сих пор показывавшее лишь обрывки зоофильных оргий, внезапно заморгало и, как перегруженный трансформатор, издавало странный гул. Затем погасли остальные зеркала, а гудящее выдало нечеткую картинку: пятиглавое и четырехрукое существо шагало по изображениям двух других Великих Королевств. Самое смешное, что у голов были знакомые лица Гекаты, Кула и их сыновей. В руках же монстр держал кинжал, чашу, копье и… Камень Правосудия.
Изображение было немного карикатурным — как в мультфильме среднего качества. Тем не менее нирванцы легко узнали самих себя и рубиновый Глаз Змеи. Нетрудно было узнать и контуры Ганеша, по которому одна из рук ударила копьем, после чего город демонов рассыпался, словно был построен из песчинок. Картинка исчезла внезапно, как и появилась. Первым, в порядке старшинства, высказался отец:
— Копье, очевидно, то самое. Чаша — безусловно, Грааль. А вот кинжал…
— Думаешь, тот, копию которого ты привез? — угадала его мысль Геката.
— С ножичком разберемся, — заверил родителей Фауст. — Но тут опять повторяется сюжет с разрушением Ганеша.
— Если вышестоящие силы полагают, что без этого не обойтись… — Мефисто сардонически усмехнулся. — Ганеш будет разрушен.
— Неужели только Ганеш преграждает нам дорогу? — Фауст не слишком верил в столь примитивную версию. — Или тут что-то другое? Может, таким образом открывается ход к Копью?
Мефисто возразил брату, напомнив, что к Ганешу их семья подойдет, уже вооруженная всесокрушающим атрибутом. Более того, Ганеш будет разрушен именно Копьем Скорби. Вервольф был полон оптимизма и сказал пренебрежительно:
