Ник обрадовался такой новости и тут же признался, что может пилотировать такую машину. Впрочем, он понимал, что отправляться на прогулку в подобном состоянии нельзя.
– Тогда пойдем просто посмотрим, – предложил майор Бусс, и они отправились с инспекцией по транспортным трюмам.
Шнырявший в коридорах Ламброзо тоже увязался за ними, опасаясь, что господа офицеры нарушат опломбированные контейнеры. Однако опасался он напрасно. Пьяные приятели потолкались возле бокса с истребителем, потыкали пальцем в прозрачные панели, а потом пошли «нюхать танки», как сказал Ник Ламберт, поскольку вскрывать товар он не имел права.
Нюхать пришлось через дырку в пластиковой стенке.
Сначала хозяин, а потом и гость, поочередно проделали это. Майор сказал, что танки воняют пылью, и Ник с ним согласился. Он тут же предположил, что танки не новые и их взяли прямо с полигона, не успев помыть.
На том и порешили и отправились в обратный путь, справедливо рассудив, что давать штурманам напиваться незачем.
Солнце Аваш еще только поднималось над горизонтом, поэтому все вокруг освещалось лишь ядовито-красными волнами полупотухшего светила Ном.
И в такую рань Лоренцо Фабиан уже шел на работу.
Он щурился и посматривал на Ном, который властвовал всю ночь, превращая ее в некое подобие гигантской фотолаборатории. Те из колонистов, кто прибыл недавно, боялись засыпать при алом свете Нома и привыкали долгими месяцами, пока не переставали замечать его кровавого отблеска. Но Лоренцо родился на Новой Каледонии и не представлял, что где-то все могло происходить совсем иначе.
Другое небо, другой ветер, большие города – обо всем этом можно было только мечтать. Мечтать и жить здесь, в прибежище терпеливых колонистов.
Пройдя через последнюю улицу поселка, Лоренцо остановился возле окраинного домика – неухоженного строеньица, выглядевшего, как и все муниципальные здания.
Единственное, что отличало этот дом от других, – огромная приемная тарелка и несколько ретрансляторов, прикрепленных к тридцатиметровой мачте. Все в округе называли этот дом студией, но это был всего лишь передающий пункт, а Лоренцо хотя и называл себя ведущим «Радио Восточного Лонгена». произносил в эфире всего пару фраз. Утром это, было – «Доброе утро, начинаем наши передачи!», а вечером – «Спокойной ночи, мы прекращаем наши передачи». Вот и вся творческая работа. В остальном только слежение за аппаратурой, декодеры, мульти-волновые характеристики и масса других вещей, до которых радиослушателям не было никакого дела.
