— Мое мнение, — нехотя выдавил он из себя, — для нас, хорватов, была бы предпочтительнее победа Турции. Но оставим это. Ты бы хотел увидеться с Еленой? Надо ей написать. Ты сам напишешь?
— Написать ей? Великолепно. Но лучше бы ей написал ты. И, пожалуйста, извини, что не пришел вчера, когда она хотела меня видеть. Она звала меня, давно я не видел свою сестренку.
Елена вчера его не звала, хотя Пайзл, желая прекратить объяснения с ней, просил об этом. Она отказалась, а Петковича, который позже узнал от Рашулы о ее приходе, он обманул, сказав, мол, сестра ждала, но его не нашли. Что значит не нашли? Странным казалось это Петковичу и сильно его угнетало, что Елена забыла о его существовании. Но сейчас все в нем бурлило от радости: он увидится с сестрой!
Пайзл, однако, на какое-то мгновение отказался от мысли звать Елену. Вдруг они опять повздорят, и она не преминет обвинить в этом его?
— Эх, совсем забыл, она не придет, не сможет, никак не сможет. У нее репетиция в театре.
— О, эти несчастные репетиции! Ими постоянно занята и госпожа Рендели, поэтому и она не может посетить меня. Всегда обещает и уверяет, что придет завтра, а назавтра опять какая-нибудь репетиция. Хорошо, если бы они обе пришли; могли бы и на автомобиле приехать.
— Непременно на автомобиле, — потешается Пайзл, шурин ему смешон.
— Было бы превосходно. Знаешь, мы бы все мирно уладили. Я согласен на то, чего вы от меня требуете, — зашептал он таинственно. — Я просил Его Величество быть моим опекуном. Да.
— Его Величество, — усмехается Пайзл. Он хорошо знает, что все письма Петковича дворцовой канцелярии попадают в правительственную корзину.
— Думаю, и ты будешь этим доволен. Ты, мой цензор. Мой цензор, — смеется Петкович.
— Какой цензор?
— Цензор моей жизни, ха-ха-ха. Но не смей сердиться, я тебе прощаю. Пойдем же, пойдем. Напишем письмо Елене, — тащит он Пайзла за рукав. А у Пайзла мелькнула мысль, что этот человек, не помешайся он, мог бы давно помирить его с Еленой, может, даже сегодня он мог бы это сделать. Но, кажется, он вообще не так безумен. В нем еще много здравого разума.
Они стояли на том же самом месте, где Пайзл, ссылаясь на своего шурина, пытался обмануть Рашулу. Сейчас Пайзл позволил Петковичу увести себя в здание тюрьмы. Ну, напишут они письмо, что из того? Написать еще не значит послать его.
Вот они уже у самого входа. С поленницы смотрит на них Юришич, особенно на Пайзла, смотрит с таким вызовом, ненавистью и так высокомерно, что Пайзл остановился, готовый принять бой.
