№№№.еГапака2ак.ги
100 ■
Рыжовъ лежалъ съ краю паръ рядомъ съ Сашкой, подложивъ подъ голову свой «спинжакъ», но глазъ не сомкнулъ. Въ эти послѣдніе дни онъ вообще спалъ плохо. Съ одной стороны, ему было жаль ни въ чемъ неповиннаго Ивана и совѣсть иногда укоряла его, съ другой, его страшило тасканіе по судамъ и предстоя-щая тюрьма или каторга. Свое участіѳ въ преступле-ніи онъ считалъ мёньпіимъ, чѣмъ участіе остальныхъ товарищей, а потому находилъ себя и менѣе винов-нымъ. Онъ помнилъ хорошо, что по началу ему и въ голову не приходило бить Ивана; наоборотъ, онъ даже хотѣлъ предупредить его о грозившей опасности,
• и какъ потомъ вышло, что онъ вмѣстѣ съ другими со-вершилъ преступленіе, Рыжовъ понять не могъ.
«Што скотину били, — вспомнилъ онъ объ избіѳніи Ивана. Собственно онъ никогда и не забывалъ о немъ. Ужасная картина избіенія постоянно стояла передъ егэ глазами.— А подбили эти арестанцы. Рази самъ я пошѳлъ бы на такое дѣло? Шутка сказать, загубить хрестьянскую душу, Господи, помилуй! И за што? Какое худо ёнъ мнѣ сдѣлалъ? Никакого худа я отъ его не видалъ. А дивья, пьянаго подбить на какое хошь худое дѣло!? На все подобьешь. Хошь отца родного зарѣзать и то подобьешь, потому пьяный, што сшалѣлый, правильнаго разсуждѳнія не имѣетъ, а вотъ теперина отвѣчай, выкручивайся, какъ знаешь».
Отъ такихъ размышленій Рыжову стало какъ буд-то легче, потому что онъ нашелъ нѣкоторое оправданіе своей вины передъ самимъ собой, однако внутренній голосъ укорялъ его, зачѣмъже онъ давалъ руку Сашкѣ въ знакъ согласія? Вѣдь* отъ него зависѣло принять или прямо отклонить предложеніе парня.
♦ «Нѳ согласись, такъ и стакана вина не поднесли бы, — оправдывалъ онъ себя. — Да я и не давалъ согла-сія. Это ужъ такъ на 8^.^110^X3231 ГЫ
101
Рыжовъ тяжѳло вздохнулъ и долго лежалъ, вие-ривъ взглядъ въ окно, въ которое глядѣла ровная, тѳм-ная осенняя ночь.
На сердце налегла невыносимая тяжесть; голова слегка побаливала. Рыжовъ съ тоской ожидалъ утра, по ему казалось, что ночи и конца не будетъ. Умъ усталъ отъ безплодныхъ мыслей, которыя толкались въ головѣ, какъ мышь, попавшая въ мышеловку.
И онъ притихъ; угомонились и мысли, но внутрен-няя безсознательная работа мозга продолжалась.
Онъ не помнитъ, дремалъ ли или просто лежалъ въ забытьи, но, взглянувъ снова въ сотый разъ въ окно, онъ замѣтилъ, что хотя ночь попрежнему была непроницаема, но не такъ черна, какъ преждѳ; она посѣдѣла.
— Утро близко, — сказалъ себѣ Рыжовъ и весь внутренно встрепенулся.
