— Ну, зачѣмъ же такъ стгашно? Что-нибудь но-вое будетъ... — съ той же таинственно веселой улыбкой сказалъ слѣдователь, простился и вышелъ.
— Ну и намъ пора... — сказалъ становой, закинувъ руки за голову и потянувшись во весь свой длинный ростъ.
— Вотъ всегда такъ, а? — сказалъ докторъ, цріоста-новившись, и покачалъ головой. — Какъ станешь при-пирать его къ стѣнѣ, такъ и начнетъ вилять да отдѣ-лываться недомолвками, а потомъ за портфель, да на-утекъ. Ну и народъ, чортъ его побери!
— Недаромъ мой старшій городовой называетъ его революціонеромъ, говоритъ, что онъ такъ заигрываетъ съ политическими, такъ держитъ ихъ руку, что не иначе, какъ въ ихъ шайкѣ состоитъ, — замѣтилъ поли-цейскій надзиратель.
— Да... — протянулъ становой, — вотъ два года съ нимъ служу и просто.руки отваливаются. Выслѣдишь мерзавцевъ, посадишь, а какъ къ нему дѣло попало въ руки, конѳцъ, сейчасъ же выпуститъ, а потомъ путаетъ, путаетъ, и всв д-^о зд^»ѣтгсвкег^>Iк ^и
Становой махнулъ рукой и такъ сладко зѣвнулъ, что даже въ челюстяхъ у него затрещало, а на гл*за навернулись слезы.
>г XVIII.
Въ тотъ же день вечеромъ слѣдователь сиялъ до-протъ съ арестованныхъ парней; прямыхъ уликъ про-тивъ нихъ не нашелъ, однако привлекъ ихъ въ каче-ствѣ обвиняемыхъ и даясе мѣрою пресѣченія избралъ содержаніе подъ стражею, потому что въ городѣ рас-пускались о немъ такіе слухи, которые могли повре-дить ему ііо службѣ. Его называли революціонеромъ, въ деревняхъ же изъ устъ въ уста ходила молва, что онъ за взятки «освобождаетъ» преступниковъ.
Настроеніе арестованныхъ, все-таки, нельзя было назвать угнетеннымъ. Имъ давали теплый уголъ, кор-мовыя деньги, работать не заставляли, спали они, сколько каждый хотѣлъ. Деньги, ограбленныя у Ива-на, они не успѣли пропить на волѣ и теперь пропи-вали вмѣстѣ съ городовыми, приносившими имъ тай-комъ водку.
Только Рыжовъ, возвратившись опять въ арест-ный домъ послѣ допроса у слѣдователя и зная, что завтра ихъ переведутъ въ тюрьму, видимо, палъ ду-хомъ: въ разговоръ съ товарчщами не вступалъ; хит-рая, самодовольная усмѣшка сбѣжала съ его лица; искрящіеся глаза померкли.
На товарищей онъ былъ золъ и для этого имѣлъ достаточное основаніе: парни при дѣлежкѣ ограблен-ныхъ денегъ обошли его совсѣмъ, не давъ ему ни гроша.
Ночью парни крѣпко спали, запертые на замокъ въ вонючей, грязной каморкѣ, съ единственнымъ про-битымъ подъ самымъ потолкомъ и затянутымъ проч-ной желѣзной рѣшеткой оконцемъ того типа, какія дѣ-лаются обыкновенно въ конюшняхъ. . .
