Один из слушателей громко произнес:
— Он не папа!
— Может, он мама? — спросил заросший парень. — Вы мама?
— Он не похож на маму, у него нет грудей!
— У моей мамы нет грудей, — сказал третий. — Поэтому я и чувствую себя отверженным.
— Перестаньте, ребята. — То, что они говорили, было ужасно. Они надеялись, что я оказался папой или пусть даже мамой одного из них. Это желание стояло в их глазах. — Вы ведь не хотите, чтобы я тоже чувствовал себя отверженным? А?
Никто не ответил. Заросший парень улыбнулся мне. Улыбка задержалась чуть дольше, чем в первый раз.
— Как вас зовут? Я — Фредерик Тандал Третий.
— Я — Лу Арчер Первый.
Я вывел мальчика из круга его почитателей. Он настороженно отодвинулся от меня, словно мое прикосновение было ему неприятно, но пошел рядом. Мы сели на кожаную кушетку.
Кто-то из подростков поставил на проигрыватель заезженную пластинку. Двое других стали танцевать, хрипло напевая пародию на исполнявшуюся песню.
— Ты знал Тома Хиллмана, Фред?
— Немного. Вы его папа?
— Нет, я же сказал, что не папа.
— Взрослые не считают необходимым говорить правду.
Он выдернул несколько волос из подбородка с такой силой, словно ненавидел эти признаки повзросления.
— Знаете, что сказал мне мой отец, когда отправил меня сюда? Что посылает меня в военное училище. Он «большая шишка» в правительстве, — добавил мальчик тем же ровным голосом, без всякой гордости. И дальше совсем другим тоном: — Том Хиллман не ладил со своим отцом, поэтому его привезли сюда по железной дороге. Монорельсовая дорога к волшебному царству. — Он болезненно улыбнулся, как-то исступленно и одновременно безнадежно.
— Вы с Томом говорили об этом?
— Том пробыл здесь очень недолго, дней пять или шесть. Мы мало говорили. Он появился ночью в воскресенье и исчез ночью в субботу. — Он смущенно повертелся на кушетке. — Вы не коп?
— Нет.
— Я даже удивился. Вы задаете такие вопросы, как коп.
— Разве Том сделал что-нибудь такое, что могло бы заинтересовать копов?
— Мы все что-нибудь делаем. Ведь так?
Возбужденный и в то же время холодный взгляд его скользил по комнате, задерживаясь иногда на ужимках танцоров.
— Вы стали взрослым. Поэтому уже не подходите для Восточного корпуса. А я, например, самый выдающийся преступник. Я подделал имя «большой шишки» на чеке и послал его в Сан-Франциско на уик-энд.
— А что сделал Том?
— Кажется, увел машину. Это было только первое преступление, говорил он, и его легко освободили бы как несовершеннолетнего. Но его отец не желал огласки и прислал Тома сюда. Вообще, я думаю, что Том вел войну со своим отцом.
