Рядом со мной с левой стороны сидела пожилая чета, а правое кресло оставалось свободным даже тогда, когда на сцене появилась женщина с высокой прической, объявившая состав оркестра и рассказавшая об Альбинони.
Наконец она ушла, и в зале повисла тишина, в которую тихо полились первые звуки адажио.
Я закрыла глаза, чтобы мир, окружающий меня, не мешал растворяться в этой восхитительной и грустной купели звуков, как вдруг мне помешали.
– Простите, – вторгся в мое отстранение шепот.
Кто-то уселся рядом, но я по-прежнему не открывала глаз, сопротивляясь попытке мира вернуть меня себе.
– О, здравствуйте, – обрадовался мой сосед.
Уже собираясь проворчать что-то типа «не мешайте», я открыла глаза и замерла от удивления.
Как ни странно, я сразу узнала его. Того человека, который встретился мне на остановке.
* * *
Первое отделение концерта закончилось.
Стоило только звукам музыки замереть, я обернулась к нему.
– Честно говоря, совсем не ожидала вас тут увидеть, – сказала я шепотом.
– А я – вас, – улыбнулся он мне. – Такая современная девица, и со слезами на глазах слушает старинную музыку! Лишний раз заставляете меня пересмотреть некоторые вещи!
– Взгляды и созданы для того, чтобы иногда их пересматривать, – парировала я. – Кстати, если присмотритесь к публике, то обнаружите здесь достаточно много молодежи.
– Они консерваторцы, – отмахнулся он. – А вы – маленькая и забавная представительница той части, которую я бы назвал «нонконформистской». По-моему, вы должны куда больше приходить в восторг от музыки типа «Лайбаха»?
– Я терпеть их не могу, – обиделась я. – Но «Лайбах» любит Пенс.
– Пенс? – удивленно переспросил мой новый знакомец. – Это монетка?
– Нет, Пенс – мой друг. Кстати, меня зовут Александра.
– Мечтательное имя, – кивнул он и представился в ответ: – Я – Аркадий. Вам как, отчество нужно?
– Нет, – покачала я головой. – Вы же нестарый.
– Это как посмотреть. Кстати, странно, что мы снова встретились и снова случайно. Почему у вас такие грустные глаза, Александра? Странно – такая радостная, солнечная внешность, и грусть в глазах!
– Это проблемы, окружающие меня со всех сторон на работе, и музыка, – ответила я. – Хотя я тешила себя наивной мыслью, что моя вселенская печаль не заметна для посторонних глаз.
Он с удивлением посмотрел на меня и отметил:
– Вы еще и красиво говорить умеете…
– Я филолог. У меня странная и непригодная к существованию специальность. Старофранцузский язык. Франсуа Вийон. Слышали о таком?
