— Владимир Алексеевич сам варил это варенье, мужчины никогда не варят, а он умеет, я видела. Правда?
— Правда, — подтвердил тот.
Я внимательно посмотрела на девочку. Судя по ее разговору и поведению, ей было не двенадцать лет, как я предположила сначала, а меньше. Она быстро и шумно выпила свой чай, а поскольку мы примолкли, ей стало с нами скучно, и она засобиралась на улицу. Я тоже привстала, остаться вроде бы было неудобно, но сосед сделал жест рукой в мою сторону и мягко сказал:
— Посидите еще немного, я только провожу Ксюшу и налью вам еще чаю.
Закрыв за девочкой дверь, он налил мне чаю, положил новую порцию варенья и сел на свой стул. Отпив глоток из своей чашки, сказал:
— Ксюше только семь лет, просто она крупная, рослая девочка. — На мое неподдельное удивление улыбнулся и объяснил: — Я просто подметил ваш взгляд, брошенный на девочку, и подсказал вам решение этой маленькой загадки, а вы уж небось решили, что я мысли читаю? Признавайтесь, подумали так?
В ответ на его улыбку невозможно было не улыбнуться, его улыбка веселила душу.
— Конечно, решила. А как я могла решить иначе? После того как вчера вы поздравили меня с возвращением, можно сказать, с того света, я теперь в любые чудеса поверю.
Засмеялись мы вместе, и это было очень приятно — смеяться с ним вместе.
— У вас в глазах, Евгения Михайловна, остался еще отблеск нездешнего света. А я калач тертый, во многих местах бывал, многое видал, в том числе и такие отблески видеть доводилось, вот я и понял, откуда вы недавно вернулись. А чудес нет, Евгения Михайловна, есть только опыт.
Я, вдруг осмелев, неожиданно для самой себя спросила:
— Вы специально меня с девочкой пригласили?
— Конечно, специально. Ведь без Ксюши вы, скорее всего, не пошли бы, верно? А уговаривать, зазывать я бы не стал — человек должен быть свободен в своих поступках, а уговоры рождают принужденность, настороженность. С Ксюшей же вам было не страшно и вы пошли.
— Вы так интересно говорите! И чай у вас вкусный, давно не пила жасминового, а варенье просто замечательное, спасибо вам! Мне уже нужно идти.
Он поцеловал мне руку и подал мне дубленку.
— Евгения Михайловна! Я тут, рядом с вами, помните об этом, если вам захочется поговорить или даже молча посидеть в компании, не говоря уже о чае, — приходите в любую минуту, я всегда рад вам.
Я оделась и уже почти на пороге сказала:
— А вы, Владимир Алексеевич, приходите ко мне в гости, если захотите, конечно.
