— Нет, боже мой! Нет! Отпусти меня, я не хочу, я правда не хочу, ох! Ну отпусти же меня!
Мои испуганные крики только возбуждали его, он ни на мгновение не прекращал своих движений и не скрывал, насколько ему приятен и мой испуг, и мое сопротивление.
— Ага, давай, давай! Мне нравится, как ты изображаешь из себя жертву, я ведь уже был в тебе! Ну что, чувствуешь меня, чувствуешь? Это я в тебе! И вот так, и вот так! Ты теперь моя, вся моя! То, что я делаю, тебе приятно. Тебе хорошо, очень хорошо, поэтому ты и кричишь! Кричи, кричи, мне нравится, когда ты стонешь. Громче! Еще громче! Вот так! Вот теперь правильно!
Тело мое перестало слушаться, оно полностью вышло из-под контроля. Сдавшаяся, я какой-то дальней, периферийной частью сознания, в шоке от происходящего, фиксировала наши с ним слитные, бешеные телодвижения, свои кошачьи стоны, перешедшие вдруг в крик, и его частое-частое, хриплое дыхание и тоже протяжный, резкий крик и стон. Закричали мы вместе, ощущения были почти непереносимы по остроте, и даже та, дальняя часть сознания, что у меня была еще в действии, выключилась. Но, видимо, на какие-то мгновения, потому что, очнувшись, я еще чувствовала свои и его содрогания, на меня давила все возрастающая тяжесть его тела. Когда я открыла глаза, Саша лежал на мне распластавшись, но, ощутив, как я зашевелилась, тут же поднял голову, хмыкнул, глядя на меня насмешливо и вместе с тем удивленно, и сказал:
— Ну и ну, Женя! Ну и ну! Да ты просто бесподобна! Мне казалось, что еще мгновение, и я улечу в космос. Второй раз был даже лучше, чем первый, так, может быть, третий будет еще лучше. Попробуем, а?
— Уйди! Уйди сейчас же. Ненавижу! Как же я тебя ненавижу, видеть тебя не могу, уходи!
Судя по всему, мой хриплый шепот нисколько не испортил Саше настроения, он немного приподнялся на руках, дав мне наконец возможность вздохнуть полной грудью. Однако освобождать меня совсем он не торопился, нависнув надо мной, довольный и потный.
— Так что ты там шепчешь? Значит, ненавидишь? Ну как же так? Только что, несколько минут назад, ты меня обожала, себя не помнила от удовольствия, а сейчас все сразу забыла. Что-то я не пойму тебя. Объясни-ка мне поподробней. Ну же, давай говори. Я слушаю, я весь внимание.
Говоря это, он улыбался мне так, как мог бы улыбаться кот пойманному мышонку, если бы умел. В этот момент я почувствовала глубоко в себе одну из последних судорог ушедшего наслаждения, от чего невольно содрогнулась и застонала. Мой стон вызвал ехидный смешок у Саши.
