— Ну, как твоя нога?
Жеребец облизал Лушину ладонь и доверчиво поглядел на неё.
— Не горюй, мы скоро к нашим поедем. Вот только тебя подлечим. Потерпи до послезавтра, ладно? — Луша гладила коня, шмыгая носом. — Хороший, хороший… Всё понимаешь, правда? Только рассказать не можешь. А может ты мне говоришь-говоришь, про Русю рассказываешь, да я не понимаю. На всех языках понимаю. И по-французски, и по-испански, и… — тут она всхлипнула, — и по-немецки. А лошадиный язык не понимаю…
Она обняла коня за шею, прижалась к нему щекой и горько зарыдала.
Французы собирались. Спешно укладывались повозки, запрягались экипажи, грузились артиллерийские фуры. Орудия чехлились, брезентом накрывались провиантские телеги.
Пряжки застёгивались, тесёмки завязывались, животы подбирались, стиснутые чешуйчатыми ремнями киверов подбородки свирепо выдвигались вперёд.
В походной форме, с ружьями и ранцами, солдаты строились под барабанную дробь в колонны для походного марша. Всюду был слышен оживлённый французский говор, пересыпаемый командными выкриками и ругательствами.
В кабинете, который последний месяц занимал обер-шталмейстер французского императорского двора, на паркетном полу валялись обрывки обёрточной бумаги и шпагата. Сам Коленкур, стоя у стола, аккуратно укладывал в суконный чехол небольшую резную шкатулку.
Виньон, встав на коленки перед стопкой книг, ловко обматывал шпагатом кожаные переплёты.
— А свои вещи вы собрали, Виньон? Нам уже пора.
Луша помотала головой, облизывая распухшие, искусанные губы.
— Нет, мсье.
— Что-о??
Луша не отвечала, и, казалось, была всецело поглощена вязанием хитроумного морского узла под названием грейп-вайн.
— Мне не послышалось? Вы всё ещё не готовы?
Наконец, узел был затянут. Луша нехотя подняла голову.
— Конюх сказал, мсье Коленкур, что моего коня рано седлать. Нужно немного подождать. Если позволите, я пока останусь.
Это было неслыханно. Удивлению обер-шталмейстера не было предела.
— Император уезжает. Одновременно с императором выезжает весь его двор, и…
— Но ведь в Москве остаются французские части?
— Всего на несколько дней, и …
— Пары дней достаточно, сказал конюх.
— Вы не дослушали меня, Виньон! — сорвался на крик обычно сдержанный и уравновешенный маркиз. Он выдержал паузу, и уже спокойно добавил:
— Здесь остаётся только маршал Мортье.
— Может быть мне остаться с ним, мсье?
Машинально постукивая по столу костяшками пальцев, Коленкур ответил не сразу:
