— М-да, — пробормотал Руся, резко сев и отбросив обгрызенный стебель, — переменная облачность. Прямо как в моей голове.
Вообще-то ему никуда не хотелось сворачивать. До сих пор его стремление в Москву убивало сразу двух зайцев: он спешил к сестре, и по пути мог сообщить своим важные сведения о противнике. Теперь эти зайцы разбежались в стороны и расположились перпендикулярно друг другу. Да уж, за двумя зайцами погонишься…
Самым разумным в их с Лушей положении было поскорее встретиться и, по возможности, больше не разлучаться.
О том, что Наполеон войдёт в Москву, Руся, в отличие от окружающих его теперь людей — и французов, и соотечественников, знал наверняка. По крайней мере, так было написано в учебнике истории. И вряд ли это можно было исправить.
Если только, вдруг подумал он, прошлое не может меняться. А если… может? Вдруг это зависит от них с Лушей?
У Руси даже мурашки по спине побежали. А вдруг то, что случится в ближайшем будущем — то, что им с Лушей уже известно из истории — должно стать результатом именно их усилий? Ну, понятно, что не только их — весь народ поднялся. Но их в том числе? Ведь зачем-то они здесь оказались. Вдруг без них ничего не получится? Вдруг без них и Наполеона не разобьют? По крайней мере, твёрдо решил он, надо приложить все усилия, чтобы не вышло хуже, чем было ему известно из истории.
Ну, так надо поскорее с Лушей встретиться, и тогда… Постой-постой. Нет, а если… Если это зависит лично от него? И не когда-то там «тогда», а здесь и сейчас?
— Ну что, старина? — обратился Руся к жеребцу, лаская его. — Что делать-то будем? Я тут с тобой, как этот, м-м-м… Как витязь на распутье!
Конь молча смотрел на Русю своими умными глазами.
— Нет, в самом деле! Направо пойдёшь — сестру потеряешь. А прямо пойдёшь, — и мальчик тяжело вздохнул, — страну подведешь…
Солнечным утром, во втором этаже дома на Сретенке, в спальне с окном прямо над украшенной завитками и золочёными ножницами вывеской «Швейная мастерская Карла Шрёдера», сам Карл Фридрихович Шрёдер сел, изрядно всклокоченный, на своей смятой холостяцкой постели.
Маленький и сутулый, он сунул волосатые ноги в шлёпанцы, стянул с головы ночной колпак и только тогда проснулся. Ещё мгновение назад Карлуша, в компании старшей сестрёнки, прятался от няни под стол, давясь от смеха и прыская в прижатую ко рту ладошку. Теперь же он с неудовольствием обнаружил, что вместо старой доброй нянюшки на него с подоконника ехидно смотрит ворона.
