— Смотри, францам не попадайся! Нето — фью! — Сёмка присвистнул. — Отберут!
— В том ли дело! Лишь бы голова цела была, — заметил кто-то из мужиков.
— Да он в мундире ихнем, и по-иностранному шпарит — ну чистый француз. А вот свои-то как бы невзначай не подстрелили…
— Ну, Еруслан, с богом!
Махнув провожатым на прощание, Руслан тронул поводья, оставляя за спиной барский дом с колоннами, мужицкие избы с их огородами и колодезями, белёную церковь с колокольней, звонкоголосых курятниковских петухов и мальчишку-караульщика на высокой, уже пожелтевшей листом, берёзе.
К исходу одного из последних августовских дней по разорённым улицам занятого французами Можайска двигался всадник. Он сидел верхом на невысоком коренастом жеребце игреневой масти. С непокрытой головой, в выгоревшем, густо присыпанном серой пылью мундире лёгкой пехоты, на вид он был совсем мальчишкой.
У развилки дорог всадник остановился, пропуская мимо себя поток двигавшихся колонной солдат. Прищурившись, внимательно осмотрелся, поточнее определяя расположение сторон света. Части Великой армии двигались на север. Мальчишка привстал на стременах, насмешливо крикнул солдатам:
— Эй! Пехота! А что, разве Москва — там? — махнув рукой в сторону движения колонны.
Солдаты не отвечали, невозмутимо шли дальше, не сбивая шага.
Поток солдат в синих мундирах всё не кончался. Шоколадный жеребец под мальчишкой стоял смирно, только иногда встряхивал светлой гривой и бил по бокам льняным хвостом, отгоняя мух. Наконец, в плотном теле колонны образовался просвет, и всадник, пришпорив коня, двинулся наперерез громыхающим телегам армейского обоза. Похоже, он, и правда, торопился в Москву.
Русские войска отступали к Москве, и отступали по Смоленской дороге. В этом Руся не сомневался, надеясь вот-вот их догнать. Вот если бы на джипе… От подобных бесплодных мыслей Руся отмахивался, как жеребчик от прилипчивых сентябрьских мух. Если бы да кабы… Но мысли-мухи всё равно издавали навязчивое жужжание. Вот бы радио, вот бы мобильник, вот бы… Кыш! Нужно смотреть реальности в лицо!
А реальность такова, что курятниковские яблоки и пирог давно съедены, а ему ещё ехать и ехать. Сто километров ещё пилить… Кстати, зачем бы французам сворачивать на север, когда цель Наполеона — Москва, а до неё по прямой осталась какая-то сотня вёрст? Руся в задумчивости придержал коня и поехал шагом. Он машинально скоблил веснушки на облупленном носу и всё думал, думал… Наверняка те части, что повернули на север, стремятся неожиданно зайти отступающим русским войскам во фланг. Сбоку, значит, хотят ударить.
