Во втором гробу лежала пышнотелая черноволосая женщина. Она была совсем не похожа на мертвеца, казалось, сон лишь на мгновение смежил ее веки, и принц, прошептав: «Чур меня, чур!», торопливо проследовал дальше.
Двое мужчин примерно одного с ним возраста, с мужественными открытыми лицами тоже показались принцу только дремлющими, и он невольно вздрогнул, представив, как хрустальные гробы один за другим открываются и из них встают ожившие чародеи. Впрочем, вглядываясь в удивительно правильные, чистые лица лежащих в гробах людей, принц вынужден был признать, что обладателей их легче принять за Божественных подвижников, чем счесть злокозненными ворожеями и мерзкими колдунами, цель которых — всячески пакостить человеческому роду.
Он подошел к пятому гробу и застыл как вкопанный. Под хрустальной крышкой в клубящемся золотистом тумане лежала золотая девушка. Принц почувствовал, как сильно забилось у него сердце, попробовал отвернуться, пройти мимо, но ноги сами привели его к ней.
— Как мотылек, лечу я на свечу, — прошептал принц непослушными губами.
Сначала он даже не мог как следует рассмотреть это божество, сияющее молодостью и красотой. Потом сквозь искрящуюся дымку стали проступать детали: золотистое трико, толстые золотые косы, спускающиеся к округлым коленям, покатые плечи, из которых вырастал цветок лица на упругом стебле шеи. Подчиняясь чарам, исходившим от пленительной незнакомки, принц наклонился над ней и уперся лбом в холодный кристалл.
— Это она… — прошептал принц, не в силах отвести глаз от нежного, источающего неземной свет лица спящей девушки. — Она, она… — пробормотал он, и руки его сами собой сделали движение, чтобы откинуть прозрачную крышку гроба. Исполнилась его мечта, грезы о сказочно прекрасной принцессе-чужестранке обрели плоть.
Приоткрытые губы девушки дрогнули, и принц, почувствовав, что ему не хватает воздуха, попятился и опустился на металлическое основание соседнего саркофага.
— Светлый лик ее явился мне…
В голове принца проносились обрывки никогда не слышанных им стихов, и медленная торжественная музыка звучала откуда-то из неведомого далека.
— В золоте хрустальных отражений Девы неземная красота…
Принц помотал головой, пытаясь избавиться от наваждения, но слова и музыка наплывали звенящими льдинками, затягивали в какой-то сладостный омут…
— Волнами волос ее рассветных я опутан был и опьянен, будто золотым дождем омытый, в сон волшебной тайны погружен…
