— Испокон веку люди ведут себя подобным образом, — сказал он. — То, что считается преступлением здесь и сейчас, не будет таковым завтра и не было им вчера. В Спарте женитьба дяди на племяннице считалась вполне законной: в Египте фараон мог взять в супруги свою сестру. Так почему же сенат не имеет права разрешить брак Клавдия и Агриппины сегодня, а завтра — помолвку Октавии с Луцием Домицием? Мудр тот, — продолжил он, — кто не пытается изменить то, что изменить нельзя. Дует ли ветер с севера или с юга, с запада или с востока, он приемлет это как данность, стараясь лишь защититься или использовать неизбежное к своей выгоде.
Сенека остановился, поднял голову и, казалось, наблюдал, как под ветром колышутся верхушки кипарисов. Потом тихо, как бы про себя, добавил:
— Но для того, кто не знает, куда бредет, ветер никогда не будет попутным.
9
Агриппина была подобна ветру, грозящему бурей.
Ее речи, как порывы урагана, вырывали жизнь у тех, кто мог стать препятствием к осуществлению ее планов. И даже у тех, кто давным-давно, месяцы, а то и годы назад, пытался встать на ее пути.
Я смотрел на нее с ужасом.
Она расспрашивала вольноотпущенника Палласа. По ее манере говорить с ним, прикасаться к его руке, плечу, шее, по взгляду, которым она его обволакивала, приблизившись и даже слегка прижавшись к его груди, я угадывал, что она — его любовница. Или, точнее, она выбрала его в любовники, чтобы сделать преданным слугой, послушным инструментом для достижения своих целей.
Она его расспрашивала.
Помнит ли он ту женщину, Лоллию, которую один из приближенных Клавдия, Каллист, прочил императору в жены?
Паллас равнодушно отмахнулся: это же было еще до свадьбы Агриппины с Клавдием и до обручения ее сына с дочерью императора. Сегодня Лоллия была богатой римлянкой, дочерью консула, не более того. И думала только о любовниках. Паллас засмеялся было, но молчание и выражение лица Агриппины обеспокоили его. И он забормотал, начиная понимать:
— Ну да, она посмела соперничать с тобой, это правда.
Агриппина опустила голову. Лоллия сделала больше: она просила совета у магов и халдеев, молилась статуе Аполлона, пытаясь получить божье благословение на свой возможный союз с Клавдием. И, следовательно, желала провала ее собственных, Агриппины, планов. Ведь видели, как Лоллия приносила в жертву черного быка.
— И эта женщина, совершившая святотатство, мой недруг, до сих пор спокойно живет в Риме?
Паллас потупился.
