Я вспыхнула.
— Ты мечтаешь о фараоне! — воскликнула она.
— Я думаю только о нас с ним… никаких детей.
— И вы с ним… в постели?
У меня горели щеки, но я кивнула.
— И ты делаешь так, как я тебя учила? — быстро уточнила жрица.
— Алоли!
— Это важно!
— Да. С тех пор как Рамсес отправился воевать, я только о нем и думаю. И в банях, и перед наосом, даже в святилище.
— Если ты мечтаешь о нем по ночам, — серьезно заметила Алоли, — то и он тоже.
Я уставилась на нее.
— Откуда ты знаешь?
— Он с тебя глаз не сводил. — Алоли широко улыбнулась. — Поверь мне, царевна. А когда он вернется, то уж постарается, чтобы мечты стали явью.
Я думала о Рамсесе — вспоминает ли он запах моих волос, подобно тому как я, закрыв глаза, вспоминаю запах его кожи? Представляет ли он себе, как мы лежим рядом, и ничто не разделяет наши тела, кроме теплого летнего ветерка? Как мы падаем на кровать, на мягкие льняные простыни, пахнущие лавандой? Я вспоминала все, чему учила меня Алоли — где целовать нежно, а где крепко, как поцелуями довести мужчину до слез. Мечты мои становились все ярче. Ночью я представляла себя в объятиях Рамсеса, а днем переживала из-за того, что происходит на юге, думала, вернется ли он в Фивы.
Однажды утром, в начале месяца хатира, Пасер спросил меня:
— Ты еще практикуешься в аккадском языке?
— До языков ли тут, если Рамсес может погибнуть в Нубии?
Пасер посмотрел на меня долгим взглядом.
— Если ты решила переживать из-за Рамсеса, то всю оставшуюся жизнь проведешь без сна. Быть фараоном — значит сражаться с врагами, которые хотят захватить твое царство. А когда фараон не сражается с захватчиками, он должен подавлять внутренние мятежи. За Нубию с ее золотыми копями держался даже фараон-еретик. Рамсес вернется не раньше, чем окончательно подавит мятеж. Так что тебе ничего не остается…
— Остается! — прервала я. — Я могла бы поехать с ним.
Пасер посмотрел на меня так, словно мне на голову вдруг сел ибис.
— И что бы ты там делала? — спросил он. — Фараон Рамсес обучался военному ремеслу с малых лет. Там — кровь, смерть, раненые кричат по ночам…
— Женщины могут ухаживать за больными, — возразила я.
— Тебе приходилось видеть, как человеку отрубают в бою руку?
Я, стараясь не побледнеть, ответила:
— Нет.
— А кишки, выдернутые стрелой из живота?
— Нет. Зато я видела состязания колесниц и воинов, что погибали под колесами и лошадиными копытами.
— Война — не игра и, уж конечно, не состязание, — с чувством вздохнул Пасер. — Что с тобой будет, если фараон погибнет в бою? Тебя ждет плен, унижения. А Египет окажется ввергнутым в хаос. Кто станет править? Кто сменит на троне фараона Сети? В стране начнутся войны, и все, у кого есть деньги и голова на плечах, постараются уехать.
