Все 125 человек, которые были на ее борту…
…Наступил судный день 8 апреля, день который перевернет жизнь многих. И тех, кто был на лодке, и тех, кто ждал их на берегу.
Все шло по плану до тех пор, пока… Из рубки гидроакустиков не повалил густой дым.
«Аварийная тревога!» - раздалось в центральном отсеке. Это короткое словосочетание и сегодня стремглав подымет с дивана не одного ветерана. А тогда по команде все как один бросились на посты. Не успели занять свои места, как новый пожар вспыхнул в седьмом отсеке. Но лодка на ходу, рули «на всплытие», еще «дышит» реактор, вот-вот подводники «в перископы увидят волну…».
Пожар развивался столь стремительно, что не все из седьмого отсека успели воспользоваться индивидуальными дыхательными аппаратами. Тогда и появились первые жертвы главных врагов подводников – пожара и дыма.
Лодка всплыла, часть экипажа приступила к борьбе за живучесть и оказанию помощи первым раненым. Но в это же самое время в том же седьмом отсеке на пульте управления ГЭУ (атомного реактора) находилось четверо офицеров, даже не помышлявших об оставлении отсека. Спустя сорок один год мы можем сказать, что имена всех четверых достойны того, чтобы быть вписанными в историю, пусть павшего, но нашего Отечества золотыми буквами.
Вот эти имена:
Валентин Хаславский
Александр Чудинов
Геннадий Чугунов
Георгий Шостаковский.
Они просто не имели права покинуть пульт до того, пока не заглушат ядерный реактор.
Они понимали, что погибнут, но в то же время не могли покинуть боевой пост.
Их последними словами были: «Кислорода больше нет! Ребята, прощайте, не поминайте нас лихом! Всё!»
В это же время число погибших стремительно стало увеличиваться - пять, восемь, тринадцать…
Тринадцатым по роковому совпадению стал тот, в чьи обязанности входила борьба за жизнь - корабельный врач капитан Анатолий Мефодиевич Соловей.
На лодках проекта 627 восьмой отсек был жилым. В нем был корабельный лазарет, в котором находился два дня назад прооперированный старшина 1-й статьи Юрий Ильченко. Врач, верный клятве Гиппократа, надел свой аппарат на старшину, и тем спас его ценой своей жизни.
К моменту окончательного всплытия лодки и возможности открыть верхний кормовой люк, погибших было уже 30…
Последняя фотография корабельного врача.
В лазарете он снят с тем, кого спас ценой своей жизни…
Всех погибших, которых можно было достать через люк восьмого отсека, положили в кормовую надстройку рубки. Там они и остались навсегда.
