Решив, что с большой кровати раздается стон, Флора Лэм села и прислушалась, но лишь тихое дыхание Тристы Ла Вин долетело до ее ушей сквозь сухой шелест пальмовых листьев за окном.
Флора встала и взяла со стола лампу, не желая включать яркую электрическую люстру, которую Триста повесила в прошлом году. Она испытывала крайне неприятное чувство из-за того, что годы брали свое. Флора вообще не думала бы о возрасте, если бы не такие ночи, когда она оставалась один на один с собственными мыслями, и при этом у нее отчаянно ныли суставы. Редкие ночи выдавались столь холодными на Галвестон-Айленд в ранние дни осени, но последние две были просто ужасными. Происходит что-то необычное в природе, вспомнила она слова Дональда О'Тула и помолилась, чтобы погода наладилась, потому что вопреки всем ее попыткам расходовать топливо скромные запасы угля истощались слишком быстро.
Флора на цыпочках подошла к кровати Тристы. Здесь лежала ее самая дорогая подруга и прежняя хозяйка. Триста выглядела так же, как обычно: она спала совершенно спокойно, будто в самую обычную ночь. Но увы, она спала так уже двадцать одни сутки, едва пробуждаясь, когда Флора, или Фиби, или Мэри поддерживали ее и уговаривали проглотить хотя бы несколько ложек бульона.
Флора убрала седые пряди с виска Тристы и вспомнила, как много лет назад, в Сан-Франциско, эти пряди были цвета жаркой меди, а ее собственные — более мягкого, более естественного цвета золота, чем их нынешний оттенок, которому поспособствовала жидкость из бутылки, купленной в аптеке мистера Брунсена.
— О, какие денечки то были, Триста! — прошептала Флора. — Ты помнишь джентльмена, который купил мне экипаж и пару лошадей масти, подходившей к моим волосам? Интересно, что потом случилось с этим джентльменом и с лошадьми? Боюсь, Дональд не сможет держать твой экипаж и лошадей, если ничего не произойдет в ближайшие дни.
Дональд О'Тул и его жена Мэри, казалось, были посланы ей Богом. Они сначала служили в доме одного лорда в Лондоне, потом приехали в Америку, чтобы купить хорошую ферму и начать свое дело. Увы, какая-то дрянь обжулила эту пару и вытряхнула из них все, с чем они явились в Галвестон, поэтому им ничего не оставалось, как вернуться на службу.
Триста, благослови Бог ее чуткое сердце, приняла несчастных под свое крыло; теперь они жили над каретным сараем и будут там жить, пока не смогут собрать достаточно денег, чтобы купить немного своей земли. Мэри оказалась прекрасной кухаркой, а Дональд, в Англии занимавшийся конюшней, — мастером на все руки. Эта замечательная пара продолжала работать, даже когда им перестали платить. Они были кем-то вроде членов семьи, как Фиби и Вилли, которых Триста тоже пригрела на своей груди, как мистер Андервуд, — и все они хотели есть.
