.
На данный факт мало кто из советских и российских исследователей обращал внимание. В то же время нарушение данной статьи договора 1554 г. считалось в историографии непосредственным поводом для начала Ливонской войны. И. Шаскольский убедительно показал, что статья о запрете заключать военные соглашения с ВКЛ перехода ла с начала XVI в. из договора в договор, имея лишь формальное значение. Нигде в источниках, появившихся на свет накануне или в начале Ливонской войны, нет упоминаний о нарушении этого пункта как основании для развязывания войны. Официальные московские источники — летописи и посольские книги — ничего не сообщают о военном походе московской армии в январе 1558 г. на Ливонию как результате вмешательства ВКЛ в ливонские дела>16. Очевидно, что связь между позвольскими событиями и началом Ливонской войны делается только из-за их хронологического соседства
По нашему мнению, на стыке 1557-1558 гг. в Москве вообще не знали ни об осеннем походе литовского земского ополчения («посполитого рушенья») на Ливонию, ни о заключенном в Позволе между ВКЛ и Ливонией соглашении. Это подтверждает позднейшая полемика руководства ВКЛ и Московского государства В грамоте от 6 сентября 1560 г., отправленной вместе с московским посланником Н. Сущевым, литовский господарь удивлялся, отчего Иван IV никак не отреагировал на позвольские события>17.
Уже в ноябре 1557 г. большая московская армия была готова к походу на Ливонию>18. Встает вопрос, почему эта армия сразу не двинулась с места зная о позвольских событиях? Вполне вероятно, что первоначально сбор данного войска задумывался лишь как демонстрация силы перед ожидавшимися ливонскими послами. Но прибывшее в Москву в декабре 1557 г. посольство из Ливонии не привезло нетерпеливо ожидаемой «юрьевской дани». В Москве решили, что целью посольства является банальное затягивание времени, стремление не допустить начала военных действий>19.
Необходимо также учитывать, что собранное в ноябре 1557 г. московское войско требовало компенсации расходов, связанных с продолжительным простоем. В 1556-1557 гг. случился большой неурожай, вызвавший существенное ухудшение экономической и фискальной ситуации в Московии >20. Московские дипломаты сообщали ливонским послам о значительном росте цен на оружие>21. Вполне возможно, что «юрьевская дань» должна была компенсировать расходы на содержание московской армии.
Посол германского императора Иероним Гофман, посетивший Московию в 1560 г. с целью остановить эскалацию военного конфликта, писал, что, узнав об отсутствии у послов денег для выплаты «юрьевской дани» и соответствующих полномочий для ведения переговоров, «великий князь разгневался на них и в великой ярости стал рвать на себе одежду и сказал обоим посольствам (речь идет о посольствах орденского магистра и дерптского епископа —
