За столом на возвышении сидели двое: массивный мужчина лет пятидесяти и совсем молодой светловолосый парень. Пред ними стояли серебряные кубки и кувшин. Третий из присутствующих был немного старше Горчакова, он сделал несколько шагов навстречу и остановился.
- Желаю всем здравия! - громко сказал Олег от дверей, шагнул вперед, но вовремя вспомнив главное правило, остановился и пошарил глазами по стенам.
Обнаружив в углу божницу, с сиявшими золотыми окладами иконами, он перекрестился по православному обряду и поклонился.
- Проходи гость дорогой, - усатый богатырь церемонно повел рукой, - расскажи нам, как тебя звать величать и из каких краев ты будешь?
- Зовут меня Олегом Ивановичем, - представился Горчаков, останавливаясь в нескольких шагах перед хозяином, - а прибыл я из страны франков.
- А я Роман Ингваревич князь коломенский. Это, - указал он ладонью, - князь Всеволод Юрьевич. А это, - жест в сторону пожилого, - Еремей Глебович, главный воевода великого князя владимирского Юрия Всеволодовича.
После представлений князь сделал небольшую паузу и продолжил:
- Пахом сказывал, что ты желание имеешь нам о татарах поведать?
- Истинно так, - кивнул Олег.
- Ну что ж, тогда раздевайся, да к нам подсаживайся, - пригласил хозяин терема с легким кивком.
Горчаков слегка наклонил голову в ответ и стал расстегивать пояс. Он обратил внимание что князья и воевода безоружны, но на медвежьих шкурах лежат два меча в ножнах, а третий висит на стене за похожим на трон креслом. Рядом с мечами лежали крытые ярким узорчатым сукном собольи шубы. Глядя на них, Олег порадовался, что не проперся во дворец в крестьянской овчине.
Он подошел лежанкам, положил пояс с оружием, бросил свою куртку рядом с княжескими шубами и начал отстегивать меч.
Горчаков очень вовремя вспомнил еще одно правило: здесь нельзя было ходить распоясанным, даже дома рубаху подвязывали шнурком.
Меч у Олега был полуторный, из-за чего носил он его на "французской подвеске", на которой в шестнадцатом - семнадцатом веках драчливые французские дворяне носили длинные шпаги. Была бы подвеска "германской", как у оружия, лежавшего на шкурах, возникла бы проблема. С такой перевязи ножны не снимаются, поэтому кроме нее обычно носят узкий поясок.
Порадовавшись удачному стечению обстоятельств, Горчаков отстегнул ремешки ножен от колец своего "царского" пояса и снова его надел. Пока он возился, в зал заскочил слуга и поставил на стол четвертый кубок и еще один кувшин.
