При упоминании татар в глазах Пахома промелькнул испуг.
- Добро, - кивнул он, - я мигом, ты здесь пожди.
После этих слов, дворский сопя, стал взбираться по крутой лестнице на красное крыльцо, а Горчаков остался ждать его внизу.
"Надеюсь, это не затянется надолго" - подумал он, шевельнув плечами.
Олег уже изрядно подмерз в кожаной куртке. Она хоть и была на меху, но грела как-то слабо. Да и армейские берцы Горчаков с удовольствием сменил бы валенки. Он не захотел предстать перед князем в крестьянской заношенной шубе, вот и надел свою куртку. "Ничего, потерплю. Зато позолота и красные гранаты на черном фоне смотрятся просто шикарно" - утешился Олег. Медаль с черным соколом он тоже надел, и она, как зеркало сияла на груди.
- Ну, где там этого Пахома носит? - недовольно проворчал Горчаков и в это миг его окликнули сверху.
- Господине! - свесился с "трибуны" дворский. - Идем, князь ждет тебя!
Олег, придерживаясь за перила, быстро взбежал по ступенькам и повернул налево, а успевший забежать вперед, Пахом толкнул дверь и первым проскочил в помещение. Вошедший следом Горчаков, оказался в большой квадратной комнате. У дальней стены видна была лестница наверх, рядом с ней, огороженный перилами люк на нижний этаж. Слева были две двери, справа только одна, зато двухстворчатая и покрытая резьбой. Дворский открыл ее и, не входя, громко доложил:
- Вот, княже, привел!
- Добро, ступай, - донеслось из комнаты.
- Входи, господине, - кивнул на дверь Пахом, развернулся и оставил Олега одного.
Горчаков решительно переступил порог и оказался в зале, занимавшем весь второй этаж этого крыла. Справа и слева, вдоль стен тянулись лежанки, застеленные медвежьими и лосиными шкурами. По центру помещения, во всю его длину, в одну линию были расставлены массивные дубовые столы, а рядом с ними покрытые пестрыми коврами лавки.
Хозяйственному Олегу сразу стало интересно: "князь купил восточные ковры, а потом на полосы их порезал? Или здесь еще и ковровые дорожки продают?".
В дальнем конце зала наблюдалось небольшое возвышение. На нем тоже стоял стол, только развернутый поперек комнаты. Бревенчатые стены были выкрашены в белый цвет и расписаны красными и желтыми цветами на извилистых стебельках с зелеными листочками. Окошки размером с дверку кухонного стола смотрелись на большой стене как форточки. Они были забраны густыми переплетами, напоминавшими тюремные решетки, и застеклены чем-то непонятным: желтоватым и полупрозрачным. Света в зале хватало, но увидеть, что творится на улице, сквозь такие окна было невозможно.
