Теперь Тоби уставился на здоровяка, уже не скрывая своего интереса. Раз тот повредился рассудком, это же не будет грубостью — пялиться на него, верно?
— А что стряслось?
— На него упала крыша.
Феликс снял рыбину с прута, обжегся, чуть не уронил ее — Тобиасу прямо смешно стало, сколько всего этот человек не умеет, — а потом разрезал надвое и большую часть вручил молчащему великану. Эли пошевелился в первый раз за все это время. Он взял рыбу, не глядя на нее, положил в рот и прожевал, терпеливо, словно корова. Феликс принялся было за второй кусок, но потом пристыженно повернулся к Тобиасу.
— Мне следует предложить часть тебе, в благодарность за помощь.
Тобиас был уже достаточно взрослым и понимал, что это стало бы для Феликса немалой жертвой.
— Не, я дома поем. Пожалуй, я пойду уже, а то отец меня выдерет.
Он посмотрел в проем между деревьями: высоко ли стоит солнце. Оно было уже совсем низко, и Тобиасу это не понравилось.
— А, хотя чего там, все равно выдерет. — Мальчишка встал. — Но я вернусь завтра. Я могу помочь тебе поймать рыбину побольше, — Он заколебался. — А ты бывал в других местах? В других деревнях? Или, может, даже городах?
Феликс кивнул.
— Во множестве мест. Во множестве городов по всем Срединным землям.
— Множество городов! — Тобиас даже покачнулся: при этой мысли у него закружилась голова. — Правда? В настоящих больших городах? Я обязательно вернусь!
Высокий человек по имени Эли внезапно протянул руку; после часа неподвижности жест этот был таким пугающим, что Тобиас отпрянул от него, словно от змеи.
— Он… думаю, он хочет тебя поблагодарить, — пояснил Феликс. — Подойди, мальчик… возьми его руку. Когда-то он был великим человеком.
Тобиас медленно протянул ладошку, побаиваясь, как бы это не оказалось началом какой-нибудь жестокой или даже смертоносной выходки. А вдруг он все-таки оказался чересчур доверчивым? Рука Эли была большой, с выпирающими костяшками, вся в грязи — она сомкнулась на тонких мальчишеских пальцах, словно створки церковной двери.
И тут Тобиас исчез.
* * *
Когда прошло два дня, а от мальчишки не было ни слуху ни духу, подозрение, конечно же, пало на двух чужаков, поселившихся в лесу Оруженосцев. Когда тип по имени Феликс признался, что они видели ребенка и разговаривали с ним, лесничий и несколько местных парней выволокли бродяг из лесу и посадили в колодки у источника в центре деревни, где всякий мог наблюдать их позор. Феликс, весь в слезах, продолжал твердить, что они не сделали мальчику ничего плохого и что они не знают, куда он делся. Как оказалось впоследствии, и то и другое было правдой, но даже если бы эти двое не были чужаками и, следовательно, подозрительными типами, деревенские жители видели, что здоровяк явно ненормален и, может даже, одержим бесами, и почти все они испытывали по отношению к бродягам лишь ужас и отвращение.
