Козеф Й. почувствовал некоторое унижение оттого, что Франц Хосс с Фабиусом, по умолчанию, считают его своим.
«А теперь что мне делать?» — снова подумал Козеф Й., совершенно упав духом.
Минут десять он прохаживался из конца в конец коридора. Постепенно его перестало беспокоить, слышны ли его шаги. Он шел нормально, ступая на всю подошву, и даже слушал стук своих башмаков по цементным плитам.
«Интересно, они знают, что это мои шаги?» — думал Козеф Й.
Интересно, заключенные подозревали, что вместо прежних двоих охранников теперь за этажом надзирает кто-то другой, кто-то, кто не так давно сам был арестантом? Козеф Й. принялся считать свои шаги. От одного края коридора до другого он насчитал ровно 123 шага. На уровне 97-го шага находилась камера под номером 50. Каждый раз, проходя мимо нее, Козеф Й. не мог удержаться и приостанавливался.
«Интересно, этот слышит меня?» — спрашивал себя Козеф Й.
«Интересно, он боится меня, когда я останавливаюсь у него под дверью?» — допытывался у себя Козеф Й.
Ему начинала нравиться эта игра в шаги, и через некоторое время он стал стараться, чтобы стук шагов по цементным плитам звучал тверже, сильнее.
«Как они все притихли», — сказал себе Козеф Й.
В какой-то момент он остановился у камеры под номером 50 и простоял неподвижно минут пять.
«Интересно, он знает, что я здесь?» — спросил себя Козеф Й.
Нельзя было не знать этому человеку, что у его камеры, неподвижно и уже не одну минуту, кто-то стоит. Козеф Й. представил себе заключенного, который в страхе съежился на краешке койки и ждет, силясь понять, зачем шаги остановились у его камеры. Именно у его камеры! Интересно, он боялся наружного человека? Боялся, бесспорно. Он боялся его, Козефа Й., как боятся неизвестности, от которой не знаешь, чего ждать. Может быть, душа у него ушла в пятки. Может быть, он спрятал лицо в ладони и ждал чего-то очень плохого. Может быть, загривок дрожал у него от напряжения.
Козеф Й. вдруг рывком поднял ставню на окошечке — посмотреть, так ли обстоят дела.
Козеф Й. не ошибся. Человек внутри сидел, скорчась на краешке койки, слегка наклонясь вперед.
«Вроде его рвет», — промелькнуло в голове у Козефа Й.
Человек был форменным образом перепуган. Он обхватил голову руками и дрожал всем телом. На миг он повернул голову, и их взгляды встретились. Лицо человека было искажено страхом, оно приобрело синеватый оттенок и все его складки чудовищно углубились.
«Это сделал я», — подумал Козеф Й. Он не знал, что тут уместно — гордость или отчаянный стыд за то, что он вызвал, всего лишь игрой в шаги, такой страх на лице человека.
