меня злит ужасно.
Однако на этом сюрпризы нынешнего вечера для Козефа Й. не кончились. Оказавшись снова внутри тюремной ограды, он заспешил к главной казарме, полумертвый от усталости, вожделея к своему набитому паклей матрасу и к своей железной кровати. Лифтом доехал до своего этажа, прошмыгнул мимо Фабиуса, который посапывал на посту, находившемся как раз напротив лифта, и, стараясь быть незаметным, направился к камере под номером 50.
Камера была заперта.
Козеф Й. не стал даже спрашивать себя почему, не стал даже думать, вообще отказался от любой реакции, хоть в какой-то степени человеческой. Он стоял как вкопанный перед своей дверью, разбитый наголову, парализованный оторопью. Когда протекло сколько-то минут в этом его состоянии провала, полнейшей прострации, он осторожно и бесшумно, с безмерной деликатностью приподнял ставню на окошечке, чтобы посмотреть, кто там внутри.
Внутри был человек.
То есть кто-то другой, не он, Козеф Й., но в его, Козефа Й., камере.
«М-м», — вырвалось у Козефа Й. против его воли.
Человек спал лицом кверху, и лицо его выражало эталонный покой. Камера была вымыта, продезинфицирована, покрывало сменили.
Козеф Й. вернулся к лифту и разбудил Фабиуса.
— Как, вы не ушли? — пробормотал старый охранник с мучительной миной, но скорее со сна, а не от удивления.
Козефу Й. не удалось совладать с собой. Куда не ушел? Еще никто не сказал ему, куда он должен уйти. Он-то очень даже расположен уйти, он хочет уйти. Но с формальностями что-то никто не торопится. Откуда ему знать, что надо делать, куда надо явиться и что именно надо просить? Никто ничего ему не сказал. Почему никто ничего ему не сказал? Что они имеют против него? Сколько ему еще терпеть эту неопределенность, как они думают? Знают ли они, что он пережил хотя бы сегодня вечером? Хоть кто-нибудь проследил, что он делает? Никто. Как такое возможно? Что бы с ним было, не встреть он случайно Ребенка? Ему повезло с Ребенком и с его ямой, откуда он, Козеф Й., выгреб все камушки и смог таким образом пробраться внутрь под стеной. Знает ли он, охранник Фабиус, что на задах кухни есть подземный ход, заполненный простыми камушками, которые высекают искры и которые кто угодно и когда угодно может выгрести, а потом положить на место? Так что? Какое мнение имеет он, Фабиус, подручный главного охранника, о таком положении дел? Подземный ход в тюремном заведении — это нормально?
— О нет! — выдохнул Фабиус.
Непорядок, вот слово, которое вынужден был употребить Козеф Й.
