— Нелегкая задача ставится перед полпредами комсомола: в кратчайшие сроки построить там, в дикой тайге, новый город. Силой никого не будем посылать. Пускай едет тот, кто чувствует в себе решимость для преодоления любых трудностей работы и жизни в суровом краю, вдали от родных мест, кто сам рвется туда!
Едва докладчик умолк, как в зале загудело, как в потревоженном улье; потянулись руки, послышались выкрики:
— Вопрос можно?
— Разрешите задать вопрос?
— Вопрос имею к докладчику!
Захар, спрятав костыль, поднял руку и крикнул громко, чтобы перекричать других:
— Будут ли те, кто поедет, проходить медицинскую комиссию?
— На какой срок должны ехать мобилизованные? — крикнул кто-то из передних рядов.
— Какая зарплата в среднем будет?
— Как там с жильем?
— Тише, товарищи! — старался перекричать всех председатель. — Поднимите руки, у кого есть вопросы.
— Отвечу пока на те, которые уже задали. — Докладчик поднялся на трибуну. — Товарищу из задних рядов: медицинской комиссии не будет, просто медосмотр. Относительно срока я уже говорил в докладе: пока не будет построен город. Насчет жилья — будете сами строить город, вот вам и жилье, а пока придется пожить во времянках — возможно, в палатках. Зарплата — в зависимости от выработки, по специальности, да плюс за отдаленность пятьдесят процентов. Словом, зарплата будет приличная — если не полениться, можно хорошо заработать.
Но Захара уже ничто не интересовало. Он думал о своем: возьмут его или нет? Он горько пожалел, что пришел сюда с костылем: после собрания наверняка начнется запись желающих ехать, а возможно, сразу же и медосмотр. И тут его осенила счастливая мысль — спрятать костыль под кресла.
Дождавшись, когда все двинулись к выходу, он незаметно сунул костыль вниз, положил его между ножками кресел и больше не вернулся к этому месту. Не без тревоги ломала голову уборщица, обнаружив костыль на полу, когда начала уборку: откуда и почему здесь эта вещь?
А Захар тем временем, осторожно припадая на левую ногу, спешил в горком комсомола, где была назначена запись желающих ехать на Дальний Восток. Запись вела все та же девушка в юнгштурмовском костюме.
— Ну как нога, товарищ? Зажила? — с лукавством спросила она.
— Даже не чувствую ее! — Выставив ногу, Захар повертел носком сапога.
— А костыль где? Ты же с ним входил на актив, я видела своими глазами.
«Ну и глазищи у тебя, чертова стриженка!» — с беспокойством подумал Захар, но сказал как можно мягче:
