Первая просека | страница 10
…Идут, идут эшелоны теплушек на восток — из Ленинграда, с Северного Кавказа, из Одессы, Харькова, Поволжья — прямыми путями на Урал, в Сибирь, к дальневосточным границам. А за ними — весна тревожного тысяча девятьсот тридцать второго года.
Обыватель рассуждает:
— Ведь совсем юнцов гонят.
— Куда же это их?
— Вербованные, должно быть.
— Какой там, армия…
— Сопки маньчжурские защищать…
— Э-эх, Расея-матушка, мало ты раскидала своих сынов по чужбине! Эдакий цвет русского народа! И куда? Э-эх, Расея-матушка!..
Из вагона озорной голос:
— Что вздыхаешь, дедушка?
— А то, сынок, что твоему разуму невдомек.
— Это почему же?
— А потому, что зелен твой разум, — сердито шамкает дед беззубым ртом.
— В чем зелен? Поучи, дедушка!
Лицо старика теплеет. Опираясь на посох, он приближается к вагону, задирает бороденку, вглядываясь в лица ребят.
— Опять, чай, война? В четвертом гнали, в четырнадцатом гнали, в гражданскую гнали. Наступил тридцать второй — опять гонят! Вот в чем, сынок, беда…
— Так разве ж мы на войну, дедушка? Ведь мы строить едем!
— А до́ма, чай, нечего строить?
— Дома само собой, а это на Дальний Восток строить едем. Там, сказывают, людей мало, а строить надо много, да некому.
— Наш дом, дедушка, от Ленинграда до Чукотки, — вставляет еще один говорун, — и везде нужно строить!
— Так-то оно так, да больно вы жидковаты, строители!
— Когда надо, покрутаем.
— Покрутаем! — Дед с укоризной покачал головой. — Пока покрутаешь, сынок, ой, много соли придется съесть! Так-то!..
— И соли съедим много, и покрутаем, и построим!
— Чудной народ пошел… — Дед зашагал прочь от эшелона, погруженный в свои трудные думы.
А эшелоны все шли и шли на восток…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Весна на Нижнем Амуре наступает медленно и робко. За долгие месяцы лютых морозов зима сооружает в непроходимых чащобах тайги, в распадках и долинах рек мощные снежные завалы, стужа будто сталью нальет до самых корней стволы деревьев, в полутораметровую ледяную броню закует могучие стремнины Амура. Нелегко весне взять штурмом укрепления зимы!
Но уже во второй половине марта все заметнее начинает пригревать солнце, весь апрель подтачивает оно ноздреватый снег, а по ночам в снегах стоит певучий стеклянный звон: то морозы спешно куют заплатки на бреши, пробитые весенними лучами солнца. Март — месяц пурги. Но иногда налетит пурга и в апреле, по-зимнему завьюжит все кругом, заметет метелями и на нет сведет всю работу весны.
Так и идет борьба между весной и зимой чуть ли не до середины апреля.