Он попросил прощения. Этого у него и в мыслях не было. Но только самая возможность встречи с Лавандомом была ему невыносима. Лучше уж не видеть и дочери.
— К тому же ведь дело терпит. Как только ты поправишься, ты сможешь туда поехать и пожить у нее какое-то время. Ты ведь мать, и от тебя не требуется такой строгости, как от отца, главы семьи. Другое дело я. И притом, добавил он, — ведь свадьбу эту задумала ты. Вполне естественно, что, согласившись первая на предложение Лавандома, ты теперь поддерживаешь с ним отношения хотя бы для виду.
Этот злополучный спор вывел их обоих из равновесия. Она ведь никогда бы не стала действовать без его согласия. Не кто иной, как он, ускорил эту свадьбу. Но Жан-Элуа продолжал стоять на своем. Он язвительно возразил:
— Ну да, разумеется, после того, как ты сама привела ко мне твоего виконта!
Они глядели друг на друга ожесточенно и гневно. Они были уже не мужем и женой, а чужими людьми, они забылись до того, что потеряли всякий стыд, и ссора эта все больше и больше разъедала их еще свежую рану. Г-жа Рассанфосс, которая готова была опровергать самые неоспоримые факты, лишь бы не признаваться в своей вине, разразилась целым потоком ни с чем не сообразных обвинений.
— Ах! Так тебе хочется, чтобы я взяла всю вину на себя. Чтобы ты мог потом упрекать меня до конца жизни… Нет, признайся, ведь это ты потребовал этого брака. Я бы никогда не могла принести мою бедную девочку в жертву.
— Вот оно что, — сказал он, совсем обескураженный. — Теперь я все понимаю. Ладно, поезжай к твоей дочери, раз ты решила идти с ней заодно против меня. Можете теперь жаловаться друг другу, говорить, что я вас терзаю, называть меня плохим отцом. Хуже всего то, — сказал он, вынимая часы, — что я уже опоздал на поезд. А у меня как раз сегодня должно было состояться важное свидание с Рабаттю и с этим негодяем Акаром. И все это из-за бабьей дурости.
— Ну, я на свой поезд не опоздаю, — сказала Аделаида, с трудом добираясь до лестницы. Она схватилась вдруг обеими руками за поясницу: у нее начался мучительный приступ. — Даже если это грозит мне смертью, все равно сегодня же я поеду. Вот и увидят, на что способна мать!
Он позвонил.
— Я никуда не еду, — сказал он явившемуся на зов лакею, — только скажи кучеру, чтобы лошадей покамест не распрягал. Пусть он сейчас на станцию едет и пошлет телеграммы.
«Это же сущее безумие! — подумал он. — Врач предписал ей полный покой, а она хочет столько времени трястись по дороге. Да ей и не доехать туда!»
